Название: Дороги
Автор: ***
Бета: ***
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр: мульти-AU
Персонажи: Полюшка, Лисанна Штраус, Мистоган, Эльза Скарлет, Мираджейн Штраус, Бикслоу, Лаки Олиэтта и др.
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (3 100 слов)
Предупреждения: ООС
Дисклеймер: Хиро Машима
Ключ: перекрёсток
Содержание: Скажи мне, Лаки, знаешь ли ты, что такое Перекрёсток?
От автора: 1) в данном фанфике используются настоящие имена Полюшки и Мистогана — Грандина и Джерар; 2) «Нью-Роял-Сити» — от анг. «new royal city»; 3) «Уна» — от лат. «una» — «единый», аналог Интернета; 4) Пандемоний — столица Ада в поэме Джона Мильтона «Потерянный Рай»; 5) Хельхейм — в германо-скандинавской мифологии преисподняя, царство мертвых.
читать дальшеСообщение от Джерара пришло накануне и невольно выбило Грандину из привычной колеи. Вопреки ожиданиям, её шалопутный внук решил провести 777-ю годовщину основания Нью-Роял-Сити в компании «достопочтенной бабушки и её очаровательной подопечной». Почему Джерар предпочёл тихий семейный ужин весёлой корпоративной вечеринке, Грандина ещё могла понять: мальчишка наверняка в очередной раз поссорился с отцом и теперь спешил под бабкино крылышко. Непонятным оставалось то, зачем он при этом тащил с собой невесту.
От одной мысли, что весь вечер придётся провести в компании будущей невестки, у Грандины невольно сводило зубы. И дело было вовсе не в том, что она терпеть не могла Найтуокер – откровенно говоря, молчаливая и серьёзная девушка даже чем-то ей нравилась, а это было почти невозможно. Нет, всё было куда проще: Грандина не любила принимать гостей, почти ненавидела. Последний визитёр был у неё, кажется, лет сорок-пятьдесят назад, и Грандина подозревала, что несчастный просто ошибся адресом.
– Всегда подозревала, что от сынка моей дурищи ничего хорошего лучше не ожидать, – закусив нижнюю губу, Грандина недовольно мерила кухню шагами. Стоило заняться приготовлением праздничного ужина как можно скорее, но она, как ни старалась, не могла заставить себя взяться хоть за что-то.
– Вы слишком суровы к своей дочери и внуку, – а вот Лисанну, кажется, предстоящий приход гостей только обрадовал. С самого утра девчонка носилась по дому с пылесосом и щёткой для пыли, игнорируя и робота-дворецкого, и раздосадованную опекуншу. По её словам, создать настоящий уют в доме можно было только живыми руками.
– Вот ещё! Я справедлива к ним обоим. Из-за выходок одной дурищи я поседела в неполные сто лет, а второй, похоже, доведёт меня до крематория в триста!
Лисанна засмеялась:
– Тогда нам стоит наказать хотя бы вашего внука, накормив его вкусным ужином! Пусть уплетает за обе щеки и мучается от стыда за своё непочтенное поведение к любимой бабушке!
Теперь улыбки не смогла сдержать Грандина.
– Тогда как насчёт пирогов с мятой? Готова поспорить, такой вкуснотищи ты в жизни не ела. Ещё можно запечь тыкву с индейкой и… – на секунду Грандина замолчала, хитрым взглядом смерив свою воспитанницу. – А сама-то ты ничего приготовить не хочешь? Надо же удивить моего внучка чем-то новым?
– Ну-у, я не очень хорошо готовлю, и вряд ли ему понравится что-то из кухни демонов, – вопрос явно застал Лисанна врасплох, и она неуверенно пожала плечами. – Но у меня всегда неплохо получались десерты. Быть может, стоит попробовать…
– Стоит, – уверенно подытожила Грандина, обвязываясь передником и запуская столовую машину. – Закажи всё необходимое через Уну, но постарайся уложиться в сотню денежных единиц, очень тебя прошу.
Лисанна согласно кивнула и, ловко перескочив через застывшего в дверном проёме робота-дворецкого, размерами не превышавшего банкетку, умчалась в гостиную.
Грандина лишь головой покачала вслед: чего-чего, а энтузиазма её подопечной было не занимать. Генетика вроде тоже не обидела: и мордашка миленькая, и ноги длинные.
Смешивая в большой кастрюле ингредиенты теста будущего пирога, Грандина почти с тоской в сотый раз за последние полгода отметила про себя, какой бы славной девушкой могла быть Лисанна, если бы в её личной карточке в графе «медицинские показатели» не стояло три красных икса.
Грандина лично ходатайствовала о поставлении Лисанне диагноза шизофрения и ни на секунду не забывала об этом.
Со дня смерти Лисанны прошло чуть больше полугода, прежде чем Мира наконец-то решила покинуть свою комнату. Тогда же Эльза мысленно возблагодарила богов, в которых не верила, и пообещала себе, что ни на секунду больше не оставит ее одну.
Месяцы затворничества не прошли для Мираджейн бесследно: исчез тот задорный и хитрый блеск синих глаз, что выделял её среди демонов больше, чем сила и статус. Но она всё же покинула стены своей добровольной тюрьмы, спустилась по винтовой лестнице из личных покоев в столовую и в молчании присоединилась к их с Эльфманом трапезе. На следующий же день она велела слугам избавиться от всех вещей младшей сестры, и Эльза наконец-то с облегчением выдохнула: леди фэйри Мираджейн вернулась, а с ней же вернулась и надежда на то, что жизнь на Перекрёстке, возможно, снова войдёт в привычное русло.
Вечером того же дня Мира пригласила Эльзу к себе в кабинет, и по едва заметной напряжённой морщинке между её бровей та догадалась, что разговор у них будет сугубо деловой и практичный.
– Надо написать несколько писем, Повелителю и Верховным Лордам Пандемония: принести наши извинения и известить о том, что отныне Перекрёсток вновь открыт, как и прежде. Попроси Эльфмана об этом за меня, пожалуйста, а после я заверю письма личной печатью, – сидя в высоком кресле, Мираджейн отстранёно смотрела куда-то в пустоту и немного нервно барабанила пальцами по гладкой поверхности письменного стола. Эльза чувствовала, что она хочет сказать что-то ещё, что-то куда более неприятное и болезненное, но не знает, какие слова подобрать, или просто боится произнести их. – И ещё… Письмо Лаксасу. Нужно сообщить ему, что Лисанна…Что его помолвка с моей младшей сестрой аннулирована, и он отныне не в праве пользоваться привилегиями клана Штраус. Пожалуй, я должна сделать это лично. Вот только куда-то делась бумага и…
– Мира, – Эльза произнесла её имя тихо, почти беззвучно, но та всё равно вздрогнула и обернулась.
В синих глазах Мираджейн не было слёз лишь потому, что горе от потери сестры выжгло в ней всё то, что способно было плакать.
– Мира, тебе не обязательно делать это лично. Письмо Лаксасу тоже может написать Эльфман, а позже, на Зимних Игрищах, ты сможешь встретиться с ним уже сама и принести свои извинения за такую нетактичность. Так будет лучше, поверь…
Но Мираджейн лишь покачала головой.
– Я и так взвалила на тебя и братика Эльфи слишком много за эти полгода. Мне пора возвращаться, Эльза. Перекрёсток не должен так долго оставаться закрытым, иначе связь между мирами истончится, и тогда уже даже я не смогу пройти по скрытым дорогам. Или – что ещё хуже – появится другой Проводник, а этого я не должна допустить ни в коем случае. За миллиарды лет нашей истории во всём Хельхейме лишь у клана фэйри Штраус было право путешествия между мирами. Мы всегда были связаны с перекрёстком, и мой долг в том, чтобы только укрепить эту связь, – тут Мира замолчала, и слабая улыбка тронула её искусанные губы: – Я вела себя слишком эгоистично, Эльза, и больше не хочу повторить эту ошибку. Поэтому прошу, что бы ни случилось, не дай мне забыть о своём долге. Не ради клана, не ради братика… Не ради Лисанны. Ради себя самой я хочу жить дальше. Ты ведь поможешь мне в этом, правда?
Опустившись на одно колено, Эльза аккуратно взяла холодную как сталь ладонь Мираджейн и коснулась её губами.
– Обещаю, моя госпожа.
В глазах Миры дрожали отражения огоньков свечей, так похожие на слёзы.
Когда чуть меньше полугода назад бабушка сообщила ему, что берёт отпуск за последние пятьдесят лет работы, Джерар не на шутку испугался за её психическое здоровье и общую вменяемость. Через парочку лет Грандине как раз должна была стукнуть третья сотня лет, и большую часть из них она провела, работая врачом медицинской помощи быстрого реагирования. Несколько лет назад ей даже дали почетную степень старейшего специалиста в профессии, выписали премию и красноречиво намекнули о давно минувшем пенсионном возрасте. Вот только бабушка намёк не поняла, точнее, не захотела понимать и назло всем доброжелателям, списавшим её со счетов, «посеяла» трудовую карточку. Её, кончено, восстановили без потерь данных всего за пару часов, но предложениями выйти на пенсию Грандину больше никто не беспокоил.
Неудивительно, что решение старой перечницы взять отпуск породило небывалое количество самых невероятных слухов и сплетен. Джерару пришлось даже отключить личный кабинет в Уне от большинства каналов и страниц: его просто засыпали письмами с вопросами о самочувствии его бабушки и причинах такого её решения. Сначала Джерар ещё пытался отвечать на сообщения более-менее приличных изданий цифровых газет и журналов, потом плюнул на всё и подключил анти-спам. В конце концов, даже он сам не до конца понимал, что подтолкнуло бабушку к такому вот решению.
Да, у неё появилась подопечная. Джерар видел пару её фото, присланные бабушкой. Милая девочка с большими наивными глазёнками и совершенно седыми волосами. Сначала отец был категорически против такой инициативы своей тёщи и в довольно резкой форме предложил той разводить кошек, а не играть в дочки-матери. Не смотря на натянутые отношения с отцом, в этом Джерар был с ним полностью согласен: бабушка Грандина как ближайшая родственница его покойной матушки имела пусть и небольшую, но долю акций в «Роял Индастрис», а появившаяся подопечная автоматически становилась бабушкиной наследницей наравне с единственным внуком.
Ответом бабушки стал месячный бойкот, по истечении которого она без лишних комментариев выслала на адрес отца копию данных таинственной Лисанны. И, как оказалось, беспокойства Фауста о единоличном владении их семьи компанией было напрасным.
Девчонка оказалось совершенно недееспособной и бесправной шизофреничкой, которую вряд ли в случае смерти бабушки или аннулирования ею опеки ждало что-то большее, чем одиночная палата в закрытой клинике.
Отец извинился перед бабушкой за несдержанность, Грандина, не краснея, объяснила, в какой анатомической части тела человека она видела его извинения, и между зятем и тёщей снова воцарился мир, больше похожий на вооруженный нейтралитет.
Тема Лисанны была закрыта и опломбирована. Для всех, кроме Джерара, конечно же. Ведь меньше всего на свете он хотел делить свою любимую бабушку с чокнутой девицей.
Поэтому, когда вечером на 777-ю годовщину основания Нью-Роял-Сити Джерар в компании своей очаровательной, но колкой невесты стоял у порога бабушкиного мультиблока, он знал о Лисанне всё, что только возможно знать о появившейся из ниоткуда девушке.
И всё равно растерялся и застыл в оцепенении, когда девочка, которую он никогда раньше не видел кроме как на голограммах, неожиданно крепко обняла его и заплакала.
Вдохнув чуть глубже, словно готовясь к прыжку, Мираджейн толкнула вперёд воображаемую дверь и оказалась на пороге тёмной и грязной комнаты с заколоченными окнами и давно не мытым полом. Где-то в темноте едва слышно зазвенели колокольчики, и громкий голос Лаки сотряс тишину подобно весеннему ливню:
– Бикслоу! Посетитель вытирает ножки о наш коврик! Бикслоу! Бикслоу!!!
Спустя пару мгновений из тени появилась сама Лаки, на ходу стаскивающая с себя перепачканный чем-то красным фартук и поправляющая очки. Увидев Мираджейн, она ойкнула от неожиданности, а потом возбуждённо и радостно затараторила:
– Бикслоу, тебя что, черепахи покусали? Так дай куснуть себя зайцу и живо сюда! Сеньёрина Мира пришла, слышишь?! Сеньёрина, которая демоница!
– Прекрати орать, Лаки, у меня от тебя виски ломит, – Бикслоу как всегда появился из-за скрытой плотным покрывалом двери в самой дальней стене. За то время, что Мира его видела, мастер кукол и марионеток почти не изменился: равнодушные ко всему глаза, пугающая татуировка на лице и всё то же грязное полотенце на плече. – А если ещё раз назовёшь нашу гостью-Проводника «сеньёриной», я тебе рот зашью… Здравствуй, Мира, давненько тебя не было здесь видно. Почему одна, без верной болонки, которая искренне считает себя твоей телохранительницей? Меня всегда забавляет её надутое от серьёзности лицо… Лаки, предложи гостье стул и какой-нибудь бурды, да побыстрее!.. Прости, Мира, у нас не прибрано. Слишком уж редко захаживают наши края такие важные персоны как леди-Проводник.
Мираджей заставила себя улыбнуться. Во всех четырёх мирах вряд ли нашёлся бы кто-то более отвратительный ей, чем Бикслоу, многие столетия назад сосланный из Хельхейма в этот действительно всеми забытый и непривлекательный мир. Сюда не ездили отдыхать и развлекаться почтенные лорды Пандемония, сюда ссылали преступников и безумцев, и Бикслоу был, несомненно, и первым, и вторым.
– Не стоит так беспокоиться обо мне, Бикслоу, – она благодарно кивнула, когда сияющая от счастья Лаки подала ей пыльную чашку со сколотым краем, в которой плавало что-то вязкое и вонючее. – Я здесь исключительно по личному и деликатному вопросу и хочу обойтись без лишних ушей.
Бикслоу фыркнул и сам уселся на принесённый Лаки стул, оставив Миру всё так же стоять на пороге. Она знала его не одну сотню лет и бесчисленное количество раз посещала эту мастерскую, но никогда не заходила дальше этого самого порога.
– Поэтому милашка Эльза осталась сторожить дом. Интересно, что мешает ей последовать за тобой сюда? Ведь она тоже Проводник, хоть и всего лишь человек…
Сердце у Миры предательски сжалось, и она с силой стиснула пальцы в кулак, радуясь, что в перчатке это не так заметно.
– Идти за мной по тайным дорогам или нет – решать только Эльзе. Бикслоу, давай не будем тратить время друг друга и поговорим о деле. Наедине, конечно же.
– Боже, какая скучная у тебя рабыня, телохранительница, подруга, уж не знаю, как её окрестить! Насколько же надо себя ненавидеть, чтобы добровольно не пользоваться силой Перекрёстка?! Из какого мира ты вытащила её, а, Мира?.. Хотя, мы же не о ней, да? Мы о деле. Говори. Лаки – не моя телохранительница, не служанка и не рабыня, и секретов у меня от неё нет.
– Да-да, сеньёрина Мира, говорите смело, что вас к нам привело!
Ногти впились в ладонь так сильно, то проткнули ткань перчаток и кожу до крови. Мира потупилась, не решаясь и стыдясь сказать следующие слова. В тишине её собственный голос показался чужим и далёким.
– Мне нужна кукла.
От него пахло Перекрёстком.
У Лисанны дрожали руки и подгибались колени, ей не хватало воздуха, и она задыхалась, прямо как в ту ночь, когда они с Грандиной впервые встретились. Только тогда Грандина была растеряна и напугана и долго не могла понять, что же ей делать с медленно синеющей на глазах девушкой, не способной вдохнуть спасительный воздух.
Но сейчас всё по-другому. Сейчас Грандина быстро и чётко командует: «На диван её, живо!» – а затем сама надевает на лицо Лисанны кислородную маску.
Воздух заполняет лёгкие, и перед тем как закрыть глаза и погрузиться во тьму, Лисанна успевает благодарно коснуться шершавых пальцев Грандины.
Снится ей, конечно же, дом, их уютный особняк в центре Пандемония. Только вот её комната пуста, выпотрошена и безлика. Только вот сестрёнки нигде нет, а Эльза нервно меряет шагами гостиную и тихо бормочет проклятия на своём родном языке, а ещё невольно то и дело касается застарелых шрамов на запястьях. Эльза тоже пахнет Перекрёстком, но едва различимо, слишком слабо: она отказалась от этой силы в тот день, когда Мира избавила её от рабских оков и ввела в их семью. В родном мире Эльзы у Проводников другой судьбы не бывает.
Потом Лисанна видит, как в гостиную входит Эльфи, и ей хочется плакать и кричать от тоски!
В их семье силу Перекрёстка всегда контролировала лишь Мира, Эльфман с трудом мог даже сам ходить по тайным дорогам, не говоря уже о том, чтобы провести кого-то с собой, а вот Лисанне не досталось и этого. С самого детства она завидовала им, своим чуть более удачливым брату и сестре. Поэтому когда Эльфман радостно поделился с ней, что, кажется, стал куда лучше контролировать силу Перекрёстка, она лишь с улыбкой предложила ему попробовать отправить в другой мир её.
И у него, её дорогого, глупого брата всё получилось.
Демон не может жить без людской веры, без хотя бы страха или трепета перед порождениями тьмы и ночи. А в этом мире нейтронов и проводов, ночь была всегда. Но еще в этом мире никто не верил ни в Бога, ни в дьявола, и это неверие переполнило воздух настолько, что пару вдохов полной грудью едва не стоили Лисанне жизни.
Грандина сказала после, в ту ночь, когда уже доставила в больницу едва, но всё же живую Лисанну, что у неё, скорее всего, бронхиальная астма, очень редкое заболевание, в Нью-Роял-Сити почти не встречающееся.
Наверное, она права. Демоны не болеют. Лисанна была демоном всю свою жизнь и всё равно страдала в новом мире от приступов удушья, которые с каждым разом становились всё тяжелее и тяжелее. Наверное, Мира и Эльфман поступили правильно, что выкинули её вещи.
Она всё равно не протянет долго в этом мире.
…Когда Лисанна проснулась, в комнате горели лишь ночные слабые лампы. Грандина спала в кресле напротив, склонив голову на грудь, и что-то невнятно бормотала во сне. Невеста её внука – а Лисанна точно помнила, что та помогала уложить её на диван – поблизости видно не было.
Сам же Джерар стоял у окна, скрестив руки за спиной, и всматривался в полную огоньков пустоту города, который никогда не спал, и Лисанна чувствовала, как заполняет всё вокруг такой знакомый и родной запах Перекрёстка. Так пахли родители, Мира, Эльфи, даже Эльза, и так пахнул он, Джерар, проводник этого мира.
Лисанна закрыла глаза, и сквозь сомкнутые веки слёзы струились по её щекам.
Она нашла того, кто откроет ей тайную дорого в Хельхейм, и ни за что не умрёт, пока это не случиться.
— Скажи мне, Лаки, знаешь ли ты, что такое Перекрёсток? — и, не дожидаясь ответа, Бикслоу прокалывает кривой иглу кожу верхней губы своей Лаки и затягивает очередной стежок. — Вопреки мнению большинства, это вовсе не место, где пересекаются четыре мира и откуда берут начало тайные тропы-пути в разные части этих самых миров. Нет, у Перекрёстка нет определённого места ни в одном из известных пространств… Вот, почти готово!
Бикслоу вынимает жёсткую нить из иглы и делает пару узелков. Лаки смотрит на него полными внимания и жадного интереса глазами и не смеет даже шевельнуться. В ней всё застыло от предвкушения: вот-вот она услышит тайну, быть может, самую большую, единственно-настоящую тайну всех четырёх миров!
— …По сути, и нет его, Перекрёстка-то. Есть лишь те, кто может ходить сквозь миры и по мирам, и для удобства они придумали себе некий ориентир. Место, где сходятся четыре дороги. Пф, Лаки, Лаки, дорогуша, да миров в десятки, сотни раз больше! Не четыре и не пять, даже не десять. Их много, бесконечно много. Хитрость же в том, один Проводник связан лишь с четырьмя из них, не более. Он сам как вымышленный перекрёсток, шагать может лишь в четыре стороны, понимаешь меня?
Лаки возбуждённо кивает, и Бикслоу довольно хлопает её по щеке.
— Конечно, понимаешь, ты же у меня умная девочка… У кого-то связка миров одинаковая, как, скажем у наше дорогой Миры и её болонки, у кого-то могут быть общие или совсем разные. Проблема в том, что в разных мирах к этому относятся по-разному. Мира у нас почти что достояние Пандемония и всего мира демонов. Эльза была рабыней с рождения. Какая-нибудь Полюшка в каком-нибудь техногенном городишке родится и умрёт, так и не узнав, что была Проводником, потому что в её крохотном сознании это миф и бабушкина сказка. Так оно чаще и бывает, Лаки, так и бывает…
Разминая пальцы, Бикслоу прячет в карманы рабочего фартука ножницы, нитки и иглы, а Лаки легко соскальзывает со стола и бежит к пыльному и треснувшему зеркалу на стене: полюбоваться на свои зашитые губы.
Ей нравится в Бикслоу всё, но больше всего — то, что он делает руками, и то, что всегда держит своё слово.
— ...Зря я продал ту куклу Мире, да ещё и за такую цену, — к голосе Бикслоу слышится нечто отдалённо напоминающее сожаление, и Лаки удивлённо моргает, не понимая, что же его так расстроило. — Юкино – почти что копия Лисанны, а в чём-то даже лучше. Я не должен был показывать её Мире. Знал же, что дурочка захочет именно такую куклу. Маленькую, миленькую младшую сестрёнку. Но, знаешь, Лаки кое-чего я от Миры всё же не ожидал. Знаешь, что?
Лаки пожимает плечами, и Бикслоу довольно обнажает зубы в улыбке.
— Что она с такой лёгкостью отдаст за всего лишь живую куклу любовь к своей настоящей и даже всё ещё живой сестре. Неужели она настолько стыдилась своей сестры? Что скажешь, Лаки? Ах да, ты же больше ничего не можешь сказать!
И он смеётся, истерично и зло, а Лаки лишь смущённо улыбается и крепко обнимает Бикслоу со спины. Она любит в нём всё, даже безумие.
— Самое интересное будет, когда Лисанна вернётся. Эта девочка найдёт способ, будь уверенна. Но нас уже это не касается, не так ли, Лаки? Мы выгодно продали одну куклу, а, значит, самое подходящее время сделать новую. Как на счёт женщины-мечницы, одержимой местью, что ты об этом думаешь?
Лаки не думает, она только согласно кивает.
Автор: ***
Бета: ***
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр: мульти-AU
Персонажи: Полюшка, Лисанна Штраус, Мистоган, Эльза Скарлет, Мираджейн Штраус, Бикслоу, Лаки Олиэтта и др.
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (3 100 слов)
Предупреждения: ООС
Дисклеймер: Хиро Машима
Ключ: перекрёсток
Содержание: Скажи мне, Лаки, знаешь ли ты, что такое Перекрёсток?
От автора: 1) в данном фанфике используются настоящие имена Полюшки и Мистогана — Грандина и Джерар; 2) «Нью-Роял-Сити» — от анг. «new royal city»; 3) «Уна» — от лат. «una» — «единый», аналог Интернета; 4) Пандемоний — столица Ада в поэме Джона Мильтона «Потерянный Рай»; 5) Хельхейм — в германо-скандинавской мифологии преисподняя, царство мертвых.
читать дальшеСообщение от Джерара пришло накануне и невольно выбило Грандину из привычной колеи. Вопреки ожиданиям, её шалопутный внук решил провести 777-ю годовщину основания Нью-Роял-Сити в компании «достопочтенной бабушки и её очаровательной подопечной». Почему Джерар предпочёл тихий семейный ужин весёлой корпоративной вечеринке, Грандина ещё могла понять: мальчишка наверняка в очередной раз поссорился с отцом и теперь спешил под бабкино крылышко. Непонятным оставалось то, зачем он при этом тащил с собой невесту.
От одной мысли, что весь вечер придётся провести в компании будущей невестки, у Грандины невольно сводило зубы. И дело было вовсе не в том, что она терпеть не могла Найтуокер – откровенно говоря, молчаливая и серьёзная девушка даже чем-то ей нравилась, а это было почти невозможно. Нет, всё было куда проще: Грандина не любила принимать гостей, почти ненавидела. Последний визитёр был у неё, кажется, лет сорок-пятьдесят назад, и Грандина подозревала, что несчастный просто ошибся адресом.
– Всегда подозревала, что от сынка моей дурищи ничего хорошего лучше не ожидать, – закусив нижнюю губу, Грандина недовольно мерила кухню шагами. Стоило заняться приготовлением праздничного ужина как можно скорее, но она, как ни старалась, не могла заставить себя взяться хоть за что-то.
– Вы слишком суровы к своей дочери и внуку, – а вот Лисанну, кажется, предстоящий приход гостей только обрадовал. С самого утра девчонка носилась по дому с пылесосом и щёткой для пыли, игнорируя и робота-дворецкого, и раздосадованную опекуншу. По её словам, создать настоящий уют в доме можно было только живыми руками.
– Вот ещё! Я справедлива к ним обоим. Из-за выходок одной дурищи я поседела в неполные сто лет, а второй, похоже, доведёт меня до крематория в триста!
Лисанна засмеялась:
– Тогда нам стоит наказать хотя бы вашего внука, накормив его вкусным ужином! Пусть уплетает за обе щеки и мучается от стыда за своё непочтенное поведение к любимой бабушке!
Теперь улыбки не смогла сдержать Грандина.
– Тогда как насчёт пирогов с мятой? Готова поспорить, такой вкуснотищи ты в жизни не ела. Ещё можно запечь тыкву с индейкой и… – на секунду Грандина замолчала, хитрым взглядом смерив свою воспитанницу. – А сама-то ты ничего приготовить не хочешь? Надо же удивить моего внучка чем-то новым?
– Ну-у, я не очень хорошо готовлю, и вряд ли ему понравится что-то из кухни демонов, – вопрос явно застал Лисанна врасплох, и она неуверенно пожала плечами. – Но у меня всегда неплохо получались десерты. Быть может, стоит попробовать…
– Стоит, – уверенно подытожила Грандина, обвязываясь передником и запуская столовую машину. – Закажи всё необходимое через Уну, но постарайся уложиться в сотню денежных единиц, очень тебя прошу.
Лисанна согласно кивнула и, ловко перескочив через застывшего в дверном проёме робота-дворецкого, размерами не превышавшего банкетку, умчалась в гостиную.
Грандина лишь головой покачала вслед: чего-чего, а энтузиазма её подопечной было не занимать. Генетика вроде тоже не обидела: и мордашка миленькая, и ноги длинные.
Смешивая в большой кастрюле ингредиенты теста будущего пирога, Грандина почти с тоской в сотый раз за последние полгода отметила про себя, какой бы славной девушкой могла быть Лисанна, если бы в её личной карточке в графе «медицинские показатели» не стояло три красных икса.
Грандина лично ходатайствовала о поставлении Лисанне диагноза шизофрения и ни на секунду не забывала об этом.
Со дня смерти Лисанны прошло чуть больше полугода, прежде чем Мира наконец-то решила покинуть свою комнату. Тогда же Эльза мысленно возблагодарила богов, в которых не верила, и пообещала себе, что ни на секунду больше не оставит ее одну.
Месяцы затворничества не прошли для Мираджейн бесследно: исчез тот задорный и хитрый блеск синих глаз, что выделял её среди демонов больше, чем сила и статус. Но она всё же покинула стены своей добровольной тюрьмы, спустилась по винтовой лестнице из личных покоев в столовую и в молчании присоединилась к их с Эльфманом трапезе. На следующий же день она велела слугам избавиться от всех вещей младшей сестры, и Эльза наконец-то с облегчением выдохнула: леди фэйри Мираджейн вернулась, а с ней же вернулась и надежда на то, что жизнь на Перекрёстке, возможно, снова войдёт в привычное русло.
Вечером того же дня Мира пригласила Эльзу к себе в кабинет, и по едва заметной напряжённой морщинке между её бровей та догадалась, что разговор у них будет сугубо деловой и практичный.
– Надо написать несколько писем, Повелителю и Верховным Лордам Пандемония: принести наши извинения и известить о том, что отныне Перекрёсток вновь открыт, как и прежде. Попроси Эльфмана об этом за меня, пожалуйста, а после я заверю письма личной печатью, – сидя в высоком кресле, Мираджейн отстранёно смотрела куда-то в пустоту и немного нервно барабанила пальцами по гладкой поверхности письменного стола. Эльза чувствовала, что она хочет сказать что-то ещё, что-то куда более неприятное и болезненное, но не знает, какие слова подобрать, или просто боится произнести их. – И ещё… Письмо Лаксасу. Нужно сообщить ему, что Лисанна…Что его помолвка с моей младшей сестрой аннулирована, и он отныне не в праве пользоваться привилегиями клана Штраус. Пожалуй, я должна сделать это лично. Вот только куда-то делась бумага и…
– Мира, – Эльза произнесла её имя тихо, почти беззвучно, но та всё равно вздрогнула и обернулась.
В синих глазах Мираджейн не было слёз лишь потому, что горе от потери сестры выжгло в ней всё то, что способно было плакать.
– Мира, тебе не обязательно делать это лично. Письмо Лаксасу тоже может написать Эльфман, а позже, на Зимних Игрищах, ты сможешь встретиться с ним уже сама и принести свои извинения за такую нетактичность. Так будет лучше, поверь…
Но Мираджейн лишь покачала головой.
– Я и так взвалила на тебя и братика Эльфи слишком много за эти полгода. Мне пора возвращаться, Эльза. Перекрёсток не должен так долго оставаться закрытым, иначе связь между мирами истончится, и тогда уже даже я не смогу пройти по скрытым дорогам. Или – что ещё хуже – появится другой Проводник, а этого я не должна допустить ни в коем случае. За миллиарды лет нашей истории во всём Хельхейме лишь у клана фэйри Штраус было право путешествия между мирами. Мы всегда были связаны с перекрёстком, и мой долг в том, чтобы только укрепить эту связь, – тут Мира замолчала, и слабая улыбка тронула её искусанные губы: – Я вела себя слишком эгоистично, Эльза, и больше не хочу повторить эту ошибку. Поэтому прошу, что бы ни случилось, не дай мне забыть о своём долге. Не ради клана, не ради братика… Не ради Лисанны. Ради себя самой я хочу жить дальше. Ты ведь поможешь мне в этом, правда?
Опустившись на одно колено, Эльза аккуратно взяла холодную как сталь ладонь Мираджейн и коснулась её губами.
– Обещаю, моя госпожа.
В глазах Миры дрожали отражения огоньков свечей, так похожие на слёзы.
Когда чуть меньше полугода назад бабушка сообщила ему, что берёт отпуск за последние пятьдесят лет работы, Джерар не на шутку испугался за её психическое здоровье и общую вменяемость. Через парочку лет Грандине как раз должна была стукнуть третья сотня лет, и большую часть из них она провела, работая врачом медицинской помощи быстрого реагирования. Несколько лет назад ей даже дали почетную степень старейшего специалиста в профессии, выписали премию и красноречиво намекнули о давно минувшем пенсионном возрасте. Вот только бабушка намёк не поняла, точнее, не захотела понимать и назло всем доброжелателям, списавшим её со счетов, «посеяла» трудовую карточку. Её, кончено, восстановили без потерь данных всего за пару часов, но предложениями выйти на пенсию Грандину больше никто не беспокоил.
Неудивительно, что решение старой перечницы взять отпуск породило небывалое количество самых невероятных слухов и сплетен. Джерару пришлось даже отключить личный кабинет в Уне от большинства каналов и страниц: его просто засыпали письмами с вопросами о самочувствии его бабушки и причинах такого её решения. Сначала Джерар ещё пытался отвечать на сообщения более-менее приличных изданий цифровых газет и журналов, потом плюнул на всё и подключил анти-спам. В конце концов, даже он сам не до конца понимал, что подтолкнуло бабушку к такому вот решению.
Да, у неё появилась подопечная. Джерар видел пару её фото, присланные бабушкой. Милая девочка с большими наивными глазёнками и совершенно седыми волосами. Сначала отец был категорически против такой инициативы своей тёщи и в довольно резкой форме предложил той разводить кошек, а не играть в дочки-матери. Не смотря на натянутые отношения с отцом, в этом Джерар был с ним полностью согласен: бабушка Грандина как ближайшая родственница его покойной матушки имела пусть и небольшую, но долю акций в «Роял Индастрис», а появившаяся подопечная автоматически становилась бабушкиной наследницей наравне с единственным внуком.
Ответом бабушки стал месячный бойкот, по истечении которого она без лишних комментариев выслала на адрес отца копию данных таинственной Лисанны. И, как оказалось, беспокойства Фауста о единоличном владении их семьи компанией было напрасным.
Девчонка оказалось совершенно недееспособной и бесправной шизофреничкой, которую вряд ли в случае смерти бабушки или аннулирования ею опеки ждало что-то большее, чем одиночная палата в закрытой клинике.
Отец извинился перед бабушкой за несдержанность, Грандина, не краснея, объяснила, в какой анатомической части тела человека она видела его извинения, и между зятем и тёщей снова воцарился мир, больше похожий на вооруженный нейтралитет.
Тема Лисанны была закрыта и опломбирована. Для всех, кроме Джерара, конечно же. Ведь меньше всего на свете он хотел делить свою любимую бабушку с чокнутой девицей.
Поэтому, когда вечером на 777-ю годовщину основания Нью-Роял-Сити Джерар в компании своей очаровательной, но колкой невесты стоял у порога бабушкиного мультиблока, он знал о Лисанне всё, что только возможно знать о появившейся из ниоткуда девушке.
И всё равно растерялся и застыл в оцепенении, когда девочка, которую он никогда раньше не видел кроме как на голограммах, неожиданно крепко обняла его и заплакала.
Вдохнув чуть глубже, словно готовясь к прыжку, Мираджейн толкнула вперёд воображаемую дверь и оказалась на пороге тёмной и грязной комнаты с заколоченными окнами и давно не мытым полом. Где-то в темноте едва слышно зазвенели колокольчики, и громкий голос Лаки сотряс тишину подобно весеннему ливню:
– Бикслоу! Посетитель вытирает ножки о наш коврик! Бикслоу! Бикслоу!!!
Спустя пару мгновений из тени появилась сама Лаки, на ходу стаскивающая с себя перепачканный чем-то красным фартук и поправляющая очки. Увидев Мираджейн, она ойкнула от неожиданности, а потом возбуждённо и радостно затараторила:
– Бикслоу, тебя что, черепахи покусали? Так дай куснуть себя зайцу и живо сюда! Сеньёрина Мира пришла, слышишь?! Сеньёрина, которая демоница!
– Прекрати орать, Лаки, у меня от тебя виски ломит, – Бикслоу как всегда появился из-за скрытой плотным покрывалом двери в самой дальней стене. За то время, что Мира его видела, мастер кукол и марионеток почти не изменился: равнодушные ко всему глаза, пугающая татуировка на лице и всё то же грязное полотенце на плече. – А если ещё раз назовёшь нашу гостью-Проводника «сеньёриной», я тебе рот зашью… Здравствуй, Мира, давненько тебя не было здесь видно. Почему одна, без верной болонки, которая искренне считает себя твоей телохранительницей? Меня всегда забавляет её надутое от серьёзности лицо… Лаки, предложи гостье стул и какой-нибудь бурды, да побыстрее!.. Прости, Мира, у нас не прибрано. Слишком уж редко захаживают наши края такие важные персоны как леди-Проводник.
Мираджей заставила себя улыбнуться. Во всех четырёх мирах вряд ли нашёлся бы кто-то более отвратительный ей, чем Бикслоу, многие столетия назад сосланный из Хельхейма в этот действительно всеми забытый и непривлекательный мир. Сюда не ездили отдыхать и развлекаться почтенные лорды Пандемония, сюда ссылали преступников и безумцев, и Бикслоу был, несомненно, и первым, и вторым.
– Не стоит так беспокоиться обо мне, Бикслоу, – она благодарно кивнула, когда сияющая от счастья Лаки подала ей пыльную чашку со сколотым краем, в которой плавало что-то вязкое и вонючее. – Я здесь исключительно по личному и деликатному вопросу и хочу обойтись без лишних ушей.
Бикслоу фыркнул и сам уселся на принесённый Лаки стул, оставив Миру всё так же стоять на пороге. Она знала его не одну сотню лет и бесчисленное количество раз посещала эту мастерскую, но никогда не заходила дальше этого самого порога.
– Поэтому милашка Эльза осталась сторожить дом. Интересно, что мешает ей последовать за тобой сюда? Ведь она тоже Проводник, хоть и всего лишь человек…
Сердце у Миры предательски сжалось, и она с силой стиснула пальцы в кулак, радуясь, что в перчатке это не так заметно.
– Идти за мной по тайным дорогам или нет – решать только Эльзе. Бикслоу, давай не будем тратить время друг друга и поговорим о деле. Наедине, конечно же.
– Боже, какая скучная у тебя рабыня, телохранительница, подруга, уж не знаю, как её окрестить! Насколько же надо себя ненавидеть, чтобы добровольно не пользоваться силой Перекрёстка?! Из какого мира ты вытащила её, а, Мира?.. Хотя, мы же не о ней, да? Мы о деле. Говори. Лаки – не моя телохранительница, не служанка и не рабыня, и секретов у меня от неё нет.
– Да-да, сеньёрина Мира, говорите смело, что вас к нам привело!
Ногти впились в ладонь так сильно, то проткнули ткань перчаток и кожу до крови. Мира потупилась, не решаясь и стыдясь сказать следующие слова. В тишине её собственный голос показался чужим и далёким.
– Мне нужна кукла.
От него пахло Перекрёстком.
У Лисанны дрожали руки и подгибались колени, ей не хватало воздуха, и она задыхалась, прямо как в ту ночь, когда они с Грандиной впервые встретились. Только тогда Грандина была растеряна и напугана и долго не могла понять, что же ей делать с медленно синеющей на глазах девушкой, не способной вдохнуть спасительный воздух.
Но сейчас всё по-другому. Сейчас Грандина быстро и чётко командует: «На диван её, живо!» – а затем сама надевает на лицо Лисанны кислородную маску.
Воздух заполняет лёгкие, и перед тем как закрыть глаза и погрузиться во тьму, Лисанна успевает благодарно коснуться шершавых пальцев Грандины.
Снится ей, конечно же, дом, их уютный особняк в центре Пандемония. Только вот её комната пуста, выпотрошена и безлика. Только вот сестрёнки нигде нет, а Эльза нервно меряет шагами гостиную и тихо бормочет проклятия на своём родном языке, а ещё невольно то и дело касается застарелых шрамов на запястьях. Эльза тоже пахнет Перекрёстком, но едва различимо, слишком слабо: она отказалась от этой силы в тот день, когда Мира избавила её от рабских оков и ввела в их семью. В родном мире Эльзы у Проводников другой судьбы не бывает.
Потом Лисанна видит, как в гостиную входит Эльфи, и ей хочется плакать и кричать от тоски!
В их семье силу Перекрёстка всегда контролировала лишь Мира, Эльфман с трудом мог даже сам ходить по тайным дорогам, не говоря уже о том, чтобы провести кого-то с собой, а вот Лисанне не досталось и этого. С самого детства она завидовала им, своим чуть более удачливым брату и сестре. Поэтому когда Эльфман радостно поделился с ней, что, кажется, стал куда лучше контролировать силу Перекрёстка, она лишь с улыбкой предложила ему попробовать отправить в другой мир её.
И у него, её дорогого, глупого брата всё получилось.
Демон не может жить без людской веры, без хотя бы страха или трепета перед порождениями тьмы и ночи. А в этом мире нейтронов и проводов, ночь была всегда. Но еще в этом мире никто не верил ни в Бога, ни в дьявола, и это неверие переполнило воздух настолько, что пару вдохов полной грудью едва не стоили Лисанне жизни.
Грандина сказала после, в ту ночь, когда уже доставила в больницу едва, но всё же живую Лисанну, что у неё, скорее всего, бронхиальная астма, очень редкое заболевание, в Нью-Роял-Сити почти не встречающееся.
Наверное, она права. Демоны не болеют. Лисанна была демоном всю свою жизнь и всё равно страдала в новом мире от приступов удушья, которые с каждым разом становились всё тяжелее и тяжелее. Наверное, Мира и Эльфман поступили правильно, что выкинули её вещи.
Она всё равно не протянет долго в этом мире.
…Когда Лисанна проснулась, в комнате горели лишь ночные слабые лампы. Грандина спала в кресле напротив, склонив голову на грудь, и что-то невнятно бормотала во сне. Невеста её внука – а Лисанна точно помнила, что та помогала уложить её на диван – поблизости видно не было.
Сам же Джерар стоял у окна, скрестив руки за спиной, и всматривался в полную огоньков пустоту города, который никогда не спал, и Лисанна чувствовала, как заполняет всё вокруг такой знакомый и родной запах Перекрёстка. Так пахли родители, Мира, Эльфи, даже Эльза, и так пахнул он, Джерар, проводник этого мира.
Лисанна закрыла глаза, и сквозь сомкнутые веки слёзы струились по её щекам.
Она нашла того, кто откроет ей тайную дорого в Хельхейм, и ни за что не умрёт, пока это не случиться.
* * *
— Скажи мне, Лаки, знаешь ли ты, что такое Перекрёсток? — и, не дожидаясь ответа, Бикслоу прокалывает кривой иглу кожу верхней губы своей Лаки и затягивает очередной стежок. — Вопреки мнению большинства, это вовсе не место, где пересекаются четыре мира и откуда берут начало тайные тропы-пути в разные части этих самых миров. Нет, у Перекрёстка нет определённого места ни в одном из известных пространств… Вот, почти готово!
Бикслоу вынимает жёсткую нить из иглы и делает пару узелков. Лаки смотрит на него полными внимания и жадного интереса глазами и не смеет даже шевельнуться. В ней всё застыло от предвкушения: вот-вот она услышит тайну, быть может, самую большую, единственно-настоящую тайну всех четырёх миров!
— …По сути, и нет его, Перекрёстка-то. Есть лишь те, кто может ходить сквозь миры и по мирам, и для удобства они придумали себе некий ориентир. Место, где сходятся четыре дороги. Пф, Лаки, Лаки, дорогуша, да миров в десятки, сотни раз больше! Не четыре и не пять, даже не десять. Их много, бесконечно много. Хитрость же в том, один Проводник связан лишь с четырьмя из них, не более. Он сам как вымышленный перекрёсток, шагать может лишь в четыре стороны, понимаешь меня?
Лаки возбуждённо кивает, и Бикслоу довольно хлопает её по щеке.
— Конечно, понимаешь, ты же у меня умная девочка… У кого-то связка миров одинаковая, как, скажем у наше дорогой Миры и её болонки, у кого-то могут быть общие или совсем разные. Проблема в том, что в разных мирах к этому относятся по-разному. Мира у нас почти что достояние Пандемония и всего мира демонов. Эльза была рабыней с рождения. Какая-нибудь Полюшка в каком-нибудь техногенном городишке родится и умрёт, так и не узнав, что была Проводником, потому что в её крохотном сознании это миф и бабушкина сказка. Так оно чаще и бывает, Лаки, так и бывает…
Разминая пальцы, Бикслоу прячет в карманы рабочего фартука ножницы, нитки и иглы, а Лаки легко соскальзывает со стола и бежит к пыльному и треснувшему зеркалу на стене: полюбоваться на свои зашитые губы.
Ей нравится в Бикслоу всё, но больше всего — то, что он делает руками, и то, что всегда держит своё слово.
— ...Зря я продал ту куклу Мире, да ещё и за такую цену, — к голосе Бикслоу слышится нечто отдалённо напоминающее сожаление, и Лаки удивлённо моргает, не понимая, что же его так расстроило. — Юкино – почти что копия Лисанны, а в чём-то даже лучше. Я не должен был показывать её Мире. Знал же, что дурочка захочет именно такую куклу. Маленькую, миленькую младшую сестрёнку. Но, знаешь, Лаки кое-чего я от Миры всё же не ожидал. Знаешь, что?
Лаки пожимает плечами, и Бикслоу довольно обнажает зубы в улыбке.
— Что она с такой лёгкостью отдаст за всего лишь живую куклу любовь к своей настоящей и даже всё ещё живой сестре. Неужели она настолько стыдилась своей сестры? Что скажешь, Лаки? Ах да, ты же больше ничего не можешь сказать!
И он смеётся, истерично и зло, а Лаки лишь смущённо улыбается и крепко обнимает Бикслоу со спины. Она любит в нём всё, даже безумие.
— Самое интересное будет, когда Лисанна вернётся. Эта девочка найдёт способ, будь уверенна. Но нас уже это не касается, не так ли, Лаки? Мы выгодно продали одну куклу, а, значит, самое подходящее время сделать новую. Как на счёт женщины-мечницы, одержимой местью, что ты об этом думаешь?
Лаки не думает, она только согласно кивает.
@темы: Работы, Сентябрьский фестиваль: Альтернативные вселенные
-
-
29.09.2014 в 01:00Я поражён *здесь должен был быть падающий в обморок смайлик, но он не нашелся*
Оно же прекрасное такое
Автор,
-
-
29.09.2014 в 01:24-
-
29.09.2014 в 11:28А я же оставляла. Долбанный интернет.
Прости, дорогой автор, мне тоже очень понравилось, хоть и не хватило немного эмоций. Зато читать было одно удовольствие!
Спасибо большое за такую прелесть!