Название: Женщины
Автор: ***
Бета: нет
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр: повседневность, постканон, драма
Персонажи: Леви, Полюшка, Гаджил
Рейтинг: G
Размер: мини (чуть больше 2100 слов)
Предупреждения: ООС
Дисклеймер: Хиро Машима
Персонаж фестиваля: Леви Макгарден
Ключ: Полюшка
Содержание: Она позаботится о них обоих, о девочке и её будущем ребёнке, для этого она всё ещё недостаточно стара! И бывшая волшебница слова – не Грандина из Эдораса. Леви не останется совсем одна в исчезнувшем под снегом мире.
От автора: просто мини, без закрученного сюжета и особенной атмосферы, много Полюшки.
читать дальшеОт пряного запаха дыма чуть слезились глаза. Медленно покачиваясь в соломенном кресле, Полюшка хмуро наблюдала с веранды, как в десяти шагах, присев на корточки, Леви жгла осенние листья. Старая цветная шаль чуть съехала с тоненьких плеч, короткие волоски чёлки прилипли ко лбу. Леви Макгарден жила у старой знахарки больше полугода, и та уже давно перестала ворчать и напоминать при каждом удобном случае, как она ненавидит людей. В конце концов, она слишком стара для одинокой жизни. А бывшая волшебница слова оказалась на редкость молчаливой и тихой девочкой, послушно выполняющей все поручения по дому и не путающейся под ногами без особой надобности.
- Девочка, - чуть подавшись вперёд, окликнула Леви Полюшка. – Становится холодно, пойди в дом и оденься. Я не хочу ко всему прочему возиться и с твоей простудой!
- А?.. - вздрогнув, Леви обернулась и кивнула, робко улыбаясь. – Угу, сейчас, госпожа Полюшка.
Медленно поднявшись, бывшая волшебница плотнее закуталась в шаль, и носком сапога засыпала тлеющие листья землёй. Потом неспешно поплелась к веранде, чуть придерживая снизу заметно округлившийся животик перевязанными бинтами ладонями.
Ребёнок должен родиться в середине декабря, когда снег покроет лес и весь мир вокруг.
- Сделать вам чай, госпожа Полюшка? – остановившись на мгновение у кресла-качалки, заботливо поинтересовалась Леви.
- Да, не откажусь, спасибо, - рассеянно кивнула старая знахарка.
Леви скрылась в доме, и Полюшка осталась наедине с умирающим осенним вечером, тусклым закатным солнцем и своими воспоминаниями.
Все приметы и знаки говорили, что будущая зима будет суровой и долгой, какой уже многие годы не было в окрестностях Магнолии, обласканной тёплыми южными ветрами, а значит, ей, Полюшке, следует заранее позаботиться обо всём. Сходить в город и обменять парочку бутылей своих снадобий да микстур на добротное льняное полотно и шерсть, хорошенько запастись дровами и ещё раз пересчитать, перепроверить достаточно ли еды, трав и кореньев она заготовила. Славно было бы раздобыть и молодую козу, благо, сена достаточно, чтобы прокормить её одну зиму, но Полюшка сильно сомневалась, что кто-то из ближайших селян согласиться расстаться со своей животинкой в обмен на какие-то настои, пусть и лечебные, а золота или даже меди у старой знахарки отродясь не водилось.
А ведь если у девочки не будет молока, все её знания окажутся бессильны, как оказалась бессильна магия против древних проклятий.
От подобных мыслей в висках болезненно заныло, и Полюшка недовольно покачала головой, прогоняя их прочь. И когда она успела состариться настолько, чтобы начать бояться злых предчувствий и старых тревог?
Она позаботится о них обоих, о девочке и её будущем ребёнке, для этого она всё ещё недостаточно стара! И бывшая волшебница слова – не Грандина из Эдораса. Леви не останется совсем одна в исчезнувшем под снегом мире.
Полюшка знает это наверняка, иного она просто не допустит.
…Когда на веранду вернулась Леви с двумя чашками дымящегося и ароматного чая, старая знахарка уже твёрдо знала, что нужно делать.
Полюшка встала ещё до рассвета. Тихо и неспешно уложив всё необходимое в большую заплечную корзину, она незаметно вышла из дома, опираясь на клюку, совсем недавно вытесанную из дерева по просьбе знахарки знакомым бочаром: раньше опора была ей без надобности. Годы брали своё, пусть медленно и незаметно, но всё равно - неотвратимо.
Лесная тропа пряталась под опадающими листьями и в мелких, но склизких лужах. Октябрь близился к своей середине, светало всё позднее, и в утренних сумерках не заметить тёмную фигуру, идущую навстречу в утренних сумерках, было легко, только Полюшка заметила. И узнала.
- А ты что здесь делаешь? – остановившись, старая знахарка смерила Гаджила Рэдфокса хмурым и недовольным взглядом. Бывший волшебник и «Фантом Лорда», и «Фэйри Тейл» только фыркнул в ответ, но глаза потупил и даже голову чуть отвернул. Выглядел он всё так же внушительно, пусть и слегка потрёпанно. А какому бывшему магу сейчас сытно и богато живётся?
- И тебе не болеть, старая перечница, - последние два слова Гаджил произнёс значительно тише, но Полюшка всё равно угрожающе сощурилась, удобнее перехватывая клюку. Несколько лет назад нахал влез в её сад, решившись покуситься на самоё большое сокровище старухи – большие и краснобокие яблоки. Тогда Полюшка от души оприходовала его метлой, и сейчас могла бы с лёгкостью «напомнить» одну простую истину: обижать одиноких старушек опасно для здоровья.
- Зачем бы ты ни пожаловал, мне нечем тебе помочь. Если, конечно, тебе не нужен отвар крушины, чтоб брюхо расслабить, - ехидно скривив губы, Полюшка зашагала вперёд и уже успела оставить отойти на добрый десяток шагов, когда её нагнал хриплый голос Гаджила:
- Я мелкую ищу...
- Кого? – с неподдельным удивлением переспросила старая знахарка, обернувшись.
- Мелкую, - голос Рэдфокса становился всё тише и уже совсем походил на рычание. Не грозное, но раздражённое. Леви Макгарден из команды Теневой Механизм.
- И? От меня-то тебе что нужно? – прошипела Полюшка. Нахальный мальчишка начинал её надоедать.
- Я думал, она могла бы быть у тебя, - в голосе Гаджила не было ни уверенности, ни надежды, поэтому Полюшка лишь фыркнула:
- Вот ещё, с чего бы это?! Мой дом – не приют для ущербных чародеев!
- Осторожнее со словами, старуха, предел есть у всего! – сделав пару шагов, Рэдфокс угрожающе остановился рядом со знахаркой и шумно втянул воздух ноздрями над самой её головой. – Как я и думал, ты врёшь, старуха. Я узнаю его, запах мелкой…
В ответ Полюшка только фыркнула, презрительно скривив губы, и снова зашагала вперёд по лесной тропинке. Ибо ох как сомневалась, что при бывшем Убийце Драконов без магии осталось его хвалёное чутьё.
А выдавать девочку своим замешательством, растерянностью или удивлением на наугад брошенную фразу она точно не собиралась.
Ростовщик долго и с сомнением разглядывал принесённый ему нелюдимой старухой браслет. Как ни старался, он так и не смог найти на нём ни клейма мастера, ни какого либо другого знака, указывающего на изготовителя прелестной вещицы. Как и не смог вытянуть из старой знахарки хоть слово о происхождении изящного украшения из причудливо огранённых алмазов, оправленных серебром.
У Полюшки действительно никогда не водилось ни меди, ни злата, да и старый браслет она бы никогда не назвала своим единственным богатством. Так, ещё один кусочек давно забытой, исчезнувшей жизни, осколок беспокойной памяти да жалкая безделушка для старухи.
Когда ростовщик, поборов терзающие его сомнения, наконец-то назвал цену, Полюшка не сумела сдержать смеха. Только браслет забрала обратно, к явному недовольству жадного – и глупого! – торгаша. Ибо, вопреки его ошибочному мнению, истинную цену своего прошлого старая знахарка знала хорошо.
Как и то, что во второй раз ростовщик назовёт нужную ей цену.
Леви ждала её на веранде, у порога, и по щекам её бежали такие бессильно-горькие слёзы, что Полюшка сразу всё поняла: заходил таки, паршивец!
- А ну, уймись, дурёха, по что ты дитя зазря беспокоишь, мало ему твоих ночных истерик?! – чуть прикрикнув и грозно запахнувшись клюкой, старая знахарка устало стащила со спины солидный короб с товарами из города и недовольно пнула зловредную козищу, которую вела за собой на поводке. Скотина оказалась на редкость зловредной: так и норовила боднуть в бок всю дорогу к лесному домику!
Леви что-то пролепетала, кажется, извинилась, быстренько утёрла слёзы и аккуратно сползла по перилам к Полюшке. Бывшая волшебница потянулась к коробу, за что снова огребла от знахарки.
- Куда руки тянешь, бестолочь?! Совсем из ума выжила! Брысь в дом, с глаз моих!
Девочка попыталась возразить, предательский слёзы брызнули вновь, и Леви попросту опустилась на колени в сухую листву и разрыдалась.
Вздохнув, Полюшка лишь покачала головой, в глубине души понимая, что в этот раз перегнула палку. Наклонившись, она ласково обняла девочку своими схими, морщинистыми руками, а Леви в ответ так крепко её за шею обняла, что чуть не повалила.
- Ну, что ты ревёшь, а? Не реви, дитя беречь тебе надо. Ну, прости, старую, рассердилась я… Та ты же ни себя, ни малого не бережёшь, ночами не спишь, кричишь, будто режут тебя, разве ж можно так? И теперь вот плачешь… А чего плачешь? Неужто из-за осла того вислоухого? Приходил, да? Обидел чем? Неужто руку поднял?! Я же его со свету сживу тогда, выродка драконьего!
Бывшая волшебница подняла на старуху заплаканные глаза, полные удивления и отрицательно головой замотала. И снова уткнулась в твёрдое, каменное плечо, глотая слёзы и собственное горе.
А потом громко заблеяла коза, недовольная и голодная.
- Иди внутрь, котёл на огонь поставь, - Полюшка помогла девочке подняться и заботливо отряхнула её колени от сухих листвы и веточек. – Я сейчас, только скотину эту безобразную пристрою в хлеву…
Леви понимающе кивнула и исчезла в доме.
Ничего, ближе к ночи она, Полюшка, напоит её горячим отваром из трав и укутает в тёплый плед и, быть может, её маленькая девочка расскажет, что же случилось этим холодным октябрьским днём.
Если бы однажды ей довелось написать историю, книгу о себе, повесть свою, она бы начала её так: «Жила на свете девочка. Звали её просто – Леви и была она волшебницей, и во всём мире любила лишь слова и силу их, и боготворила, и поклонялась им. И не нужно ей было ничего иного, кроме пера, чтобы писать, и веры в сердце, чтобы жить в письмена свои вдыхать. Так и жила она, и друзья у неё были, и подруги, и семья крепкая, большая, дружная, а вот любовь всё равно одна была. К магии своей, к крупице силы. К слову, что воплотить могла. И счастлива была девочка Леви, и горя не знала, пока однажды не приключилась с ней беда великая: влюбилась волшебница…»
Если бы однажды ей довелось написать, что же вышло из этого, она бы ответила: «И свет померк, и перестала радовать её власть над облачёнными в смысл звуками. Ибо тот, кто сердце её украл, сильнее был, величественнее, и власть его над словом против её власти – стократ крепче! Так и маялась она, не смея и рта при нём раскрыть. Долго маялась, пока все чувства не высохли, не пожелтели, как страницы книжные. Пока другого не встретила…»
Если бы однажды… Если бы однажды она писала историю свою, она бы начертала, она бы воплоти в жизни слова: «И полюбила она того сына дракона, и в объятиях его по-настоящему живой стала!..»
Вот не было у неё, Леви, никакого «однажды». И историю её не она сочиняла и даже не лучшая подруга-сказочница Люси – демоны Зерефа. Словно пришедшие из древних легенд, взяли они перо в руки перо и кровавыми чернилами вписали они в историю Фиора и всего континента новую главу. Главу без магии и волшебников. И без них самих.
Хозяева кошмаров сами оказались лишь порождениями древней магии и человеческой крови, и никакие проклятия не защитили их от взрыва Лика, как не защитило волшебство Леви её друзей.
Иногда ей казалось, что она помнит тот день так ясно и чётко, словно это было вчера. Но воспоминания приходят лишь ночью, а свет солнца и недовольный взгляд госпожи Полюшки гонит прочь все кошмары, в тёмные углы и под кровать. Днём Леви не думает о прошлом, днём она вяжет, готовит, убирает, следит за очагом и пишет на запотевшем стекле несуществующую историю. Иногда она перебирает в голове имена и думает, какое же из них подойдёт её малышу. Госпожа Полюшка говорит, что будет мальчик. Все приметы на это указывают. Леви не спорит.
Она лишь выбирает имена для своей пока нерождённой дочки.
Гаджил пришёл снова уже в декабре, когда снег покрыл порог и верхушки деревьев.
Полюшка встретила его на веранде, сжимая в ладонях метлу и угрожающе щурясь.
Хмыкнув, бывший Убийца Драконов молча скинул к её ногам со спины вязанку хвороста и так же, не проронив ни слова, развернулся, чтобы уйти. Но Полюшка остановила его одним-единственным властным окриком. Она и так долго ждала: девочка ей так ничего и не сказала, а вопросов у старой знахарки накопилось предостаточно.
- Стой. Ничего не хочешь сказать, объяснить, а, мальчишка? Ты довёл девочку до слёз, пока меня не было. Видя прекрасно, в каком она положении. Думаешь, одной вязанки сушняка достаточно, чтобы загладить свою вину перед ней и сыном?..
Полюшка вдруг осеклась. Плечи Гаджила дёрнулись, а кулаки – сжались так сильно, что стали белее снега. А потом Рэдфокс вновь зашагал прочь, и снег чуть хрустел под его тяжёлыми шагами.
Он так и не обернулся.
Девочка родилась на исходе декабря, в самую лютую пору и получила странное, необычное для их краёв имя – Фригг.
- В честь отца, что ли? – скептически поинтересовалась Полюшка, впервые услышав его, и по вспыхнувшим щекам Леви поняла, что угадала. Только знание это совсем не принесло радости: старой знахарки до последнего верилось, что отец их крошки – бестолковый выкормыш дракона. Ей бы хотелось, чтобы это оказалось правдой: ведь Гаджил жив и всё ещё ходит тайком к их дому, подсовывая то хворост, то дичь к порогу. Из такого мог бы славный папаша выйти года через два, Полюшка даже укорить пыталась дурёху: мол, чего прогнала с порога, чем тебе не угодил? Его же и метлой не выгонишь, вона как видать любит, что не уходит. Только Леви слушать ничего не желала. Для неё теперь в целом мире только Фригг и была, маленькая, плаксивая и кареглазая – вся в маму.
Девочка родилась здоровенькой, крепкой, молока у мамаши её оказалось достаточно, и Полюшка смогла ненадолго вздохнуть с облегчением: страхи её не сбылись. Да и то, что Гаджил где-то рядом, тоже немного успокаивало. Если с ней что-то случится, он их не бросит.
Не должен бросить.
И постепенно тревога старой знахарки окончательно ступила место заботам, пелёнкам и кашам, что вытеснили и из мыслей, и из сердца всю тоску.
Ведь Леви действительно не Грандина из Эдораса, а маленькая Фригг – не будущая королева чужого мира, а самая обычная плаксивая кроха. И у неё, и у её мамы есть она, Полюшка.
И она позаботится о них обеих.
Автор: ***
Бета: нет
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр: повседневность, постканон, драма
Персонажи: Леви, Полюшка, Гаджил
Рейтинг: G
Размер: мини (чуть больше 2100 слов)
Предупреждения: ООС
Дисклеймер: Хиро Машима
Персонаж фестиваля: Леви Макгарден
Ключ: Полюшка
Содержание: Она позаботится о них обоих, о девочке и её будущем ребёнке, для этого она всё ещё недостаточно стара! И бывшая волшебница слова – не Грандина из Эдораса. Леви не останется совсем одна в исчезнувшем под снегом мире.
От автора: просто мини, без закрученного сюжета и особенной атмосферы, много Полюшки.
читать дальшеОт пряного запаха дыма чуть слезились глаза. Медленно покачиваясь в соломенном кресле, Полюшка хмуро наблюдала с веранды, как в десяти шагах, присев на корточки, Леви жгла осенние листья. Старая цветная шаль чуть съехала с тоненьких плеч, короткие волоски чёлки прилипли ко лбу. Леви Макгарден жила у старой знахарки больше полугода, и та уже давно перестала ворчать и напоминать при каждом удобном случае, как она ненавидит людей. В конце концов, она слишком стара для одинокой жизни. А бывшая волшебница слова оказалась на редкость молчаливой и тихой девочкой, послушно выполняющей все поручения по дому и не путающейся под ногами без особой надобности.
- Девочка, - чуть подавшись вперёд, окликнула Леви Полюшка. – Становится холодно, пойди в дом и оденься. Я не хочу ко всему прочему возиться и с твоей простудой!
- А?.. - вздрогнув, Леви обернулась и кивнула, робко улыбаясь. – Угу, сейчас, госпожа Полюшка.
Медленно поднявшись, бывшая волшебница плотнее закуталась в шаль, и носком сапога засыпала тлеющие листья землёй. Потом неспешно поплелась к веранде, чуть придерживая снизу заметно округлившийся животик перевязанными бинтами ладонями.
Ребёнок должен родиться в середине декабря, когда снег покроет лес и весь мир вокруг.
- Сделать вам чай, госпожа Полюшка? – остановившись на мгновение у кресла-качалки, заботливо поинтересовалась Леви.
- Да, не откажусь, спасибо, - рассеянно кивнула старая знахарка.
Леви скрылась в доме, и Полюшка осталась наедине с умирающим осенним вечером, тусклым закатным солнцем и своими воспоминаниями.
Все приметы и знаки говорили, что будущая зима будет суровой и долгой, какой уже многие годы не было в окрестностях Магнолии, обласканной тёплыми южными ветрами, а значит, ей, Полюшке, следует заранее позаботиться обо всём. Сходить в город и обменять парочку бутылей своих снадобий да микстур на добротное льняное полотно и шерсть, хорошенько запастись дровами и ещё раз пересчитать, перепроверить достаточно ли еды, трав и кореньев она заготовила. Славно было бы раздобыть и молодую козу, благо, сена достаточно, чтобы прокормить её одну зиму, но Полюшка сильно сомневалась, что кто-то из ближайших селян согласиться расстаться со своей животинкой в обмен на какие-то настои, пусть и лечебные, а золота или даже меди у старой знахарки отродясь не водилось.
А ведь если у девочки не будет молока, все её знания окажутся бессильны, как оказалась бессильна магия против древних проклятий.
От подобных мыслей в висках болезненно заныло, и Полюшка недовольно покачала головой, прогоняя их прочь. И когда она успела состариться настолько, чтобы начать бояться злых предчувствий и старых тревог?
Она позаботится о них обоих, о девочке и её будущем ребёнке, для этого она всё ещё недостаточно стара! И бывшая волшебница слова – не Грандина из Эдораса. Леви не останется совсем одна в исчезнувшем под снегом мире.
Полюшка знает это наверняка, иного она просто не допустит.
…Когда на веранду вернулась Леви с двумя чашками дымящегося и ароматного чая, старая знахарка уже твёрдо знала, что нужно делать.
* * *
Полюшка встала ещё до рассвета. Тихо и неспешно уложив всё необходимое в большую заплечную корзину, она незаметно вышла из дома, опираясь на клюку, совсем недавно вытесанную из дерева по просьбе знахарки знакомым бочаром: раньше опора была ей без надобности. Годы брали своё, пусть медленно и незаметно, но всё равно - неотвратимо.
Лесная тропа пряталась под опадающими листьями и в мелких, но склизких лужах. Октябрь близился к своей середине, светало всё позднее, и в утренних сумерках не заметить тёмную фигуру, идущую навстречу в утренних сумерках, было легко, только Полюшка заметила. И узнала.
- А ты что здесь делаешь? – остановившись, старая знахарка смерила Гаджила Рэдфокса хмурым и недовольным взглядом. Бывший волшебник и «Фантом Лорда», и «Фэйри Тейл» только фыркнул в ответ, но глаза потупил и даже голову чуть отвернул. Выглядел он всё так же внушительно, пусть и слегка потрёпанно. А какому бывшему магу сейчас сытно и богато живётся?
- И тебе не болеть, старая перечница, - последние два слова Гаджил произнёс значительно тише, но Полюшка всё равно угрожающе сощурилась, удобнее перехватывая клюку. Несколько лет назад нахал влез в её сад, решившись покуситься на самоё большое сокровище старухи – большие и краснобокие яблоки. Тогда Полюшка от души оприходовала его метлой, и сейчас могла бы с лёгкостью «напомнить» одну простую истину: обижать одиноких старушек опасно для здоровья.
- Зачем бы ты ни пожаловал, мне нечем тебе помочь. Если, конечно, тебе не нужен отвар крушины, чтоб брюхо расслабить, - ехидно скривив губы, Полюшка зашагала вперёд и уже успела оставить отойти на добрый десяток шагов, когда её нагнал хриплый голос Гаджила:
- Я мелкую ищу...
- Кого? – с неподдельным удивлением переспросила старая знахарка, обернувшись.
- Мелкую, - голос Рэдфокса становился всё тише и уже совсем походил на рычание. Не грозное, но раздражённое. Леви Макгарден из команды Теневой Механизм.
- И? От меня-то тебе что нужно? – прошипела Полюшка. Нахальный мальчишка начинал её надоедать.
- Я думал, она могла бы быть у тебя, - в голосе Гаджила не было ни уверенности, ни надежды, поэтому Полюшка лишь фыркнула:
- Вот ещё, с чего бы это?! Мой дом – не приют для ущербных чародеев!
- Осторожнее со словами, старуха, предел есть у всего! – сделав пару шагов, Рэдфокс угрожающе остановился рядом со знахаркой и шумно втянул воздух ноздрями над самой её головой. – Как я и думал, ты врёшь, старуха. Я узнаю его, запах мелкой…
В ответ Полюшка только фыркнула, презрительно скривив губы, и снова зашагала вперёд по лесной тропинке. Ибо ох как сомневалась, что при бывшем Убийце Драконов без магии осталось его хвалёное чутьё.
А выдавать девочку своим замешательством, растерянностью или удивлением на наугад брошенную фразу она точно не собиралась.
* * *
Ростовщик долго и с сомнением разглядывал принесённый ему нелюдимой старухой браслет. Как ни старался, он так и не смог найти на нём ни клейма мастера, ни какого либо другого знака, указывающего на изготовителя прелестной вещицы. Как и не смог вытянуть из старой знахарки хоть слово о происхождении изящного украшения из причудливо огранённых алмазов, оправленных серебром.
У Полюшки действительно никогда не водилось ни меди, ни злата, да и старый браслет она бы никогда не назвала своим единственным богатством. Так, ещё один кусочек давно забытой, исчезнувшей жизни, осколок беспокойной памяти да жалкая безделушка для старухи.
Когда ростовщик, поборов терзающие его сомнения, наконец-то назвал цену, Полюшка не сумела сдержать смеха. Только браслет забрала обратно, к явному недовольству жадного – и глупого! – торгаша. Ибо, вопреки его ошибочному мнению, истинную цену своего прошлого старая знахарка знала хорошо.
Как и то, что во второй раз ростовщик назовёт нужную ей цену.
* * *
Леви ждала её на веранде, у порога, и по щекам её бежали такие бессильно-горькие слёзы, что Полюшка сразу всё поняла: заходил таки, паршивец!
- А ну, уймись, дурёха, по что ты дитя зазря беспокоишь, мало ему твоих ночных истерик?! – чуть прикрикнув и грозно запахнувшись клюкой, старая знахарка устало стащила со спины солидный короб с товарами из города и недовольно пнула зловредную козищу, которую вела за собой на поводке. Скотина оказалась на редкость зловредной: так и норовила боднуть в бок всю дорогу к лесному домику!
Леви что-то пролепетала, кажется, извинилась, быстренько утёрла слёзы и аккуратно сползла по перилам к Полюшке. Бывшая волшебница потянулась к коробу, за что снова огребла от знахарки.
- Куда руки тянешь, бестолочь?! Совсем из ума выжила! Брысь в дом, с глаз моих!
Девочка попыталась возразить, предательский слёзы брызнули вновь, и Леви попросту опустилась на колени в сухую листву и разрыдалась.
Вздохнув, Полюшка лишь покачала головой, в глубине души понимая, что в этот раз перегнула палку. Наклонившись, она ласково обняла девочку своими схими, морщинистыми руками, а Леви в ответ так крепко её за шею обняла, что чуть не повалила.
- Ну, что ты ревёшь, а? Не реви, дитя беречь тебе надо. Ну, прости, старую, рассердилась я… Та ты же ни себя, ни малого не бережёшь, ночами не спишь, кричишь, будто режут тебя, разве ж можно так? И теперь вот плачешь… А чего плачешь? Неужто из-за осла того вислоухого? Приходил, да? Обидел чем? Неужто руку поднял?! Я же его со свету сживу тогда, выродка драконьего!
Бывшая волшебница подняла на старуху заплаканные глаза, полные удивления и отрицательно головой замотала. И снова уткнулась в твёрдое, каменное плечо, глотая слёзы и собственное горе.
А потом громко заблеяла коза, недовольная и голодная.
- Иди внутрь, котёл на огонь поставь, - Полюшка помогла девочке подняться и заботливо отряхнула её колени от сухих листвы и веточек. – Я сейчас, только скотину эту безобразную пристрою в хлеву…
Леви понимающе кивнула и исчезла в доме.
Ничего, ближе к ночи она, Полюшка, напоит её горячим отваром из трав и укутает в тёплый плед и, быть может, её маленькая девочка расскажет, что же случилось этим холодным октябрьским днём.
* * *
Если бы однажды ей довелось написать историю, книгу о себе, повесть свою, она бы начала её так: «Жила на свете девочка. Звали её просто – Леви и была она волшебницей, и во всём мире любила лишь слова и силу их, и боготворила, и поклонялась им. И не нужно ей было ничего иного, кроме пера, чтобы писать, и веры в сердце, чтобы жить в письмена свои вдыхать. Так и жила она, и друзья у неё были, и подруги, и семья крепкая, большая, дружная, а вот любовь всё равно одна была. К магии своей, к крупице силы. К слову, что воплотить могла. И счастлива была девочка Леви, и горя не знала, пока однажды не приключилась с ней беда великая: влюбилась волшебница…»
Если бы однажды ей довелось написать, что же вышло из этого, она бы ответила: «И свет померк, и перестала радовать её власть над облачёнными в смысл звуками. Ибо тот, кто сердце её украл, сильнее был, величественнее, и власть его над словом против её власти – стократ крепче! Так и маялась она, не смея и рта при нём раскрыть. Долго маялась, пока все чувства не высохли, не пожелтели, как страницы книжные. Пока другого не встретила…»
Если бы однажды… Если бы однажды она писала историю свою, она бы начертала, она бы воплоти в жизни слова: «И полюбила она того сына дракона, и в объятиях его по-настоящему живой стала!..»
Вот не было у неё, Леви, никакого «однажды». И историю её не она сочиняла и даже не лучшая подруга-сказочница Люси – демоны Зерефа. Словно пришедшие из древних легенд, взяли они перо в руки перо и кровавыми чернилами вписали они в историю Фиора и всего континента новую главу. Главу без магии и волшебников. И без них самих.
Хозяева кошмаров сами оказались лишь порождениями древней магии и человеческой крови, и никакие проклятия не защитили их от взрыва Лика, как не защитило волшебство Леви её друзей.
Иногда ей казалось, что она помнит тот день так ясно и чётко, словно это было вчера. Но воспоминания приходят лишь ночью, а свет солнца и недовольный взгляд госпожи Полюшки гонит прочь все кошмары, в тёмные углы и под кровать. Днём Леви не думает о прошлом, днём она вяжет, готовит, убирает, следит за очагом и пишет на запотевшем стекле несуществующую историю. Иногда она перебирает в голове имена и думает, какое же из них подойдёт её малышу. Госпожа Полюшка говорит, что будет мальчик. Все приметы на это указывают. Леви не спорит.
Она лишь выбирает имена для своей пока нерождённой дочки.
* * *
Гаджил пришёл снова уже в декабре, когда снег покрыл порог и верхушки деревьев.
Полюшка встретила его на веранде, сжимая в ладонях метлу и угрожающе щурясь.
Хмыкнув, бывший Убийца Драконов молча скинул к её ногам со спины вязанку хвороста и так же, не проронив ни слова, развернулся, чтобы уйти. Но Полюшка остановила его одним-единственным властным окриком. Она и так долго ждала: девочка ей так ничего и не сказала, а вопросов у старой знахарки накопилось предостаточно.
- Стой. Ничего не хочешь сказать, объяснить, а, мальчишка? Ты довёл девочку до слёз, пока меня не было. Видя прекрасно, в каком она положении. Думаешь, одной вязанки сушняка достаточно, чтобы загладить свою вину перед ней и сыном?..
Полюшка вдруг осеклась. Плечи Гаджила дёрнулись, а кулаки – сжались так сильно, что стали белее снега. А потом Рэдфокс вновь зашагал прочь, и снег чуть хрустел под его тяжёлыми шагами.
Он так и не обернулся.
* * *
Девочка родилась на исходе декабря, в самую лютую пору и получила странное, необычное для их краёв имя – Фригг.
- В честь отца, что ли? – скептически поинтересовалась Полюшка, впервые услышав его, и по вспыхнувшим щекам Леви поняла, что угадала. Только знание это совсем не принесло радости: старой знахарки до последнего верилось, что отец их крошки – бестолковый выкормыш дракона. Ей бы хотелось, чтобы это оказалось правдой: ведь Гаджил жив и всё ещё ходит тайком к их дому, подсовывая то хворост, то дичь к порогу. Из такого мог бы славный папаша выйти года через два, Полюшка даже укорить пыталась дурёху: мол, чего прогнала с порога, чем тебе не угодил? Его же и метлой не выгонишь, вона как видать любит, что не уходит. Только Леви слушать ничего не желала. Для неё теперь в целом мире только Фригг и была, маленькая, плаксивая и кареглазая – вся в маму.
Девочка родилась здоровенькой, крепкой, молока у мамаши её оказалось достаточно, и Полюшка смогла ненадолго вздохнуть с облегчением: страхи её не сбылись. Да и то, что Гаджил где-то рядом, тоже немного успокаивало. Если с ней что-то случится, он их не бросит.
Не должен бросить.
И постепенно тревога старой знахарки окончательно ступила место заботам, пелёнкам и кашам, что вытеснили и из мыслей, и из сердца всю тоску.
Ведь Леви действительно не Грандина из Эдораса, а маленькая Фригг – не будущая королева чужого мира, а самая обычная плаксивая кроха. И у неё, и у её мамы есть она, Полюшка.
И она позаботится о них обеих.
-
-
23.04.2014 в 17:51Зря Вы, автор, на атмосферу киваете. Её там есть. Собственно, за счет стиля написания и образа Полюшки, текст получился на редкость атмосферным. Сюжет малеха "не мой", но Полюшка компенсирует. Ловите чупачупсу!)
-
-
23.04.2014 в 22:56-
-
24.04.2014 в 13:53Да и сама история очень и очень недурна, мне таки зашла Леви, порадовало, что отец ребенка таки не Гаджил)
Огромное спасибо за работу)
-
-
24.04.2014 в 19:53-
-
27.04.2014 в 01:51*поймал*Борланд, спасибо на добром слове и за чупачупсу))
Единственное, что царапнуло - слишком вычурную историю о себе "повествовала" Леви, то есть нормально, но несколько оборотов показались уж слишком сказочными.
Автор хотел показать разницу между между восприятием мира Полюшки и Леви, и малость влёкся... Постараемся исправить, спасибо за тёплый отзыв, Tenta.
Огромное спасибо за работу)
Это вам спасибо, Basa-Ann, за отзыв! А Полюшку автор тоже очень любит и безумно рад, что она в этом фике пришлась вам по душе.
Полюшка настолько замечательная, что зашло, несмотря на то, что подташнивает от перспективы обоих потенциальных папаш
Это очень приятно слышать, спасибо, Аргонский Пёс))
-
-
27.04.2014 в 17:41многочисленныхОТПшек автор меня погладилТекст неплохо написан, хотя и требует бетинга. Я б за него даже проголосовала, если бы не нелюбовь к бессюжетным зарисовкам(( Да и мало мне было, собственно, событий, которые привели к тому, что мы видим в фике. То есть о прошлом и моменте утраты магии хотелось бы побольше.
А так, автор, хороший текст, спасибо
-
-
28.04.2014 в 06:43ему удалось немного погладить вашу ОТПшкуработа вам понравилась))