Название: Способ спасения.
Автор: ***
Бета: отсутствует.
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр:ангст
Персонажи: Венди, Нацу, Полюшка
Рейтинг: G
Размер: мини, 1691 слово.
Предупреждения: ООС
Дисклеймер: Хиро Машима.
Ключ: Полюшка
Содержание: Когда Венди не может с чем-то - все равно с чем - справиться, первый кандидат в помощники - Полюшка.
От автора: 1) Хотела указать в предупреждениях, ну да ладно. Далекий предполагаемый постканон, авторский произвол, "чудовище Франкенштейна", дедлайн. Вроде все.
2) Я не виновата, оно само!
читать дальшеНад правым ее плечом пролетел, обдав волной обжигающе-горячего воздуха, небольшой, с детский кулак, шарик огня. Впрочем, почти доставшему Венди противнику и такого хватило: наколдованная тень рассыпалась от одного соприкосновения с чужим волшебством. Честно говоря, девушка и сама могла бы справиться с таким пустяком, но Нацу, кажется, по привычке продолжал считать ее беззащитным ребенком. Не то чтобы было обидно, даже наоборот: забота время от времени даже радовала – но Венди не хотелось однажды стать причиной ранения или – не приведи Бог – смерти кого-то из забывших в стремлении помочь ей о собственной безопасности друзей.
Нацу весело оскалился, глядя на «дело рук своих» и явно забыв о собственном противнике.
«Ой, дурак», - отчаянно подумала Марвел, то ли заранее предчувствуя что-то нехорошее, то ли уже замечая между пальцев едва дышащего преступника тонкие струйки темного не то дыма, не то тумана.
Венди хотела крикнуть: «Сзади!»; хоть как обратить внимание друга на то, что происходило за его спиной, но не смогла сказать и слова, уставившись, как кролик на удава, на медленно формирующийся, убивая своего создателя, шар чистой тьмы. Драгнил, правда, и сам почуял, резко обернулся, опоздав всего на пару секунд: молодой самоуверенный волшебник уже падал, отпустив "на волю" последнее творение. Сгусток злой магии ударил Нацу в грудь, заставил покачнуться и медленно опуститься на землю, бессмысленно глядя на медленно становящуюся прозрачной кожу.
Приглушенно ахнула Люси, тихо выругался Грей, дернулась нервно Эрза, а Венди уже опустилась на землю рядом с бестолково моргающим Драгнилом и почти автоматически наложила диагностическое заклинание.
- Я смогу только поддержать его немного, - слова под внимательными, полными надежды взглядами приходилось «выталкивать» силой: говорить не хотелось, будто произнесённое вслух признание в собственного бессилия обречет друга на смерть вернее проклятия. - Но не вылечить. Простите. Тут нужна Полюшка. Найдите ее.
Руки, лежащие на коленях, едва заметно дрожали, хотелось обнять себя, укрыться, как в детстве казалось, надежно и тихонько скулить от страха за чужую жизнь.
- Грей, Венди, - Эрза, как всегда, справилась с собой быстрее всех. – Берите Нацу и возвращайтесь в Гильдию. Не так уж далеко, справитесь. А мы позовем Полюшку.
Грей, тихо ворча, взвалил уже отключившегося друга на плечо и потопал к кромке леса. Венди механически поднялась и последовала за ним.
Добрались они быстрее, чем можно было бы ожидать, и к моменту, когда Эрза и Люси вернулись, Венди успела перечитать конспекты лекций наставницы, трижды повторить диагностику и дважды попытаться снять проклятие. Не получалось, ничего не получалось: любая попытка заняться делом - хоть каким! - заканчивалась возле окна, за которым она надеялась увидеть подруг и наставницу. Впрочем, их появление она, так или иначе, пропустила.
- Мы не нашли ее, - тихо сказала, прикрыв за собой едва слышно скрипнувшую дверь, Эрза. – Ушла. Кана погадала, так что теперь у нас есть небольшая зацепка и мы… Продолжим поиски. Пройдемся по местам боевой славы команды мастера, навестим их друзей и обязательно найдем.
«Кажется, - подумала Венди. – Эрза сама не верит в то, что говорит».
- Что, - спросила, чуть помедлив. – Сказали карты?
Скарлетт, уже собиравшаяся закрыть за собой дверь, обернулась, и тихо ответила:
- Прошлое. Полюшка в своем прошлом.
Целительница машинально кивнула, не замечая, что осталась наедине с раненым, усилием воли заставив себя сосредоточиться не на навалившихся разом мыслях-догадках, а на рвущейся с кончиков пальцев магии, привычно требующей внимания и повышенной концентрации. Ничего сделать она, уже, понятно, не могла, но с каким-то ослиным упрямством раз за разом «гоняла» самое сложное из диагностических заклинаний.
Хотелось не думать, не помнить, не осознавать: Венди, конечно, любила тишину, но ей всегда казалось, что Нацу и тишина – особенно такая, давящая, мрачная, будто напоминающая, что каждая секунда может стать для него последней – не просто несовместимые, а совершенно антонимичные понятия.
Очередной тяжелый том медицинской энциклопедии с зубодробительным названием, ранее принадлежавший Эрзе, не то что не вдохновлял, а просто-напросто вызывал острые приступы отвращения, так что отвлечься на учебу не получилось бы в любом случае…
Венди мимолетно коснулась горячего лба Нацу, провела ладонью по волосам, отводя в сторону упавшую челку, и вслух поинтересовалась у пустоты:
- Что же я буду без тебя делать, - и поправилась, судорожно, будто оправдываясь перед самой собой за одну мысль о том, что он вдруг может не выжить. - Случись что?
Вопрос, заданный – как старалась себя убедить Венди - ни с того ни с сего, будто повис воздушным шариком под потолком, требуя ответа.
- Я, знаешь, - неловко кашлянула и отвела взгляд, будто надеясь, что нужные слова отыщутся на стене. - Наверное, не смогу оставаться тут, если тебя вдруг однажды не станет. Не сумею смотреть по сторонам, на себя, на других, потому что все – слышишь, все в этом маленьком мире! – будет напоминать мне о том, что когда-то ты был рядом; не справлюсь с собой; не получится у меня продолжать смеяться, работать и общаться с людьми так же, как когда ты был рядом…
Голос истерично креп, напитывался эмоциями, и под конец импровизированного монолога Венди неожиданно почувствовала, что ей становится легче.
- Уйду куда-нибудь далеко-далеко, - сказала уже спокойнее. - В те края, где ты ни разу не бывал. Ну, или просто туда, где мы не бывали вместе, поселюсь в самом глухом лесу и буду почти наслаждаться собственным горем. Представляешь, превращусь в эдакую молодую Полюшку, затянутую в черные платья и гоняющую от себя людей поганой метлой. Мол, уйдите, противные, жизнь мою никчемную оплакивать мешаете. И фотографию коллективную над дверью – чтоб, значит, скорбь не угасала…
Марвел подавилась грустным смешком, обвела комнату совершено безумным взглядом и медленно повторила:
- Фотографию. Коллективную…
Венди быстро, будто опасаясь, что пока смутная, но такая, по внутренним ощущениям, верная догадка испарится, утечет водой сквозь пальцы, потянулась к учебнику, уронила в спешке тяжелый том чуть ли не на ногу и сама грохнулась на колени рядом: нервно листала книгу, не обращая внимания на рвущиеся под неловкими пальцами тонкие листы. Фотография попалась неожиданно и она по инерции перелистнула еще пару страниц, прежде чем спохватилась и извлекла, наконец, свою добычу. Повернулась к свету, с легким удивлением узнавая знакомые лица: Макаров, Полюшка – ох, какой же она в молодости красавицей была! - мастер Боб, мастер Голдмайн, Яджима и еще один, тот, ради кого хранила старую карточку Эрза.
Вживую Венди его никогда не видела - знала только по чужим рассказам – и представляла совершенно иначе: наверное, кем-то повыше, пошире в плечах, стриженым покороче, да и вообще – погероичнее.
А с фотографии улыбался неряшливый молодой увалень в растянутой футболке, и Венди отказывалась верить в то, что этот человек мог кого-то спасти, тем более так, как рассказывала Эрза.
«Впрочем, - сердито подумала Венди. – Не имеет значения!»
Тяжелая обложка тома звучно захлопнулась. Целительница последний… - «Крайний,» - поправилась суеверно – раз глянула на почти мирно спящего Нацу и вышла.
Дорогу до станции она почти не запомнила: кажется, тот орган, которым нужно думать, временно перестал работать, почти как в бою. В поезде ей было слишком плохо, как, впрочем, и всегда, а когда приморский город с его шумом, рыбным запахом и далекими башнями дорогих отелей, наконец, «нарисовался» в клубах паровозного дыма, отступать было уже поздно.
«Уговорить ее будет сложно», - с тоской, уже предчувствуя общение с отвлеченной от скорби – какую бы форму она не приняла – наставницей, подумала Венди.
Как правило, нарушение покоя старой волшебницы стоило нарушителям очень и очень дорого, даже если эти самые нарушители в обычное время имели право на нахождение в личном пространстве госпожи Полюшки – как мастер Макаров, как когда-то Мистоган, как сама Марвел.
Как понимать такое отношение к себе от этой женщины, которая часто воспринималась как Грандини, как та, что заменила мать, Венди так и не разобралась: всякий раз, стоило лишь задуматься, накатывала злая, колкая обида – как же, ее предали, от нее отвернулись, ее бросили, ей дали и тут же отняли снова надежду.
Правда, бывало, Полюшка смотрела на нее с какой-то спокойной нежностью – ну, по крайней мере, именно так хотелось думать об этих, по правде говоря, нечитаемых взглядах самой Марвел – и говорила какие-то странные вещи, которыми, как правило, с посторонними не делятся. Да и не оставляла упрямая надежда, что вскользь брошенное как-то раз непривычно задумчивой Люси: «Не верю я, что те, из Эдораса, наши противоположности. Просто не верю: да, что-то внешнее, напускное, меняется. Но это только… оболочка, обертка. Суть остается прежней», - окажется правдой, и сквозь холодную резкую маску однажды мельком проступит что-то болезненно узнаваемое, родное; что-то, от чего захочется по-детски обхватить знакомо-необходимого человека, прижать к себе и шепотом говорить, говорить, говорить, и не имеет значения, о чем: любую чушь и любую правду, лишь бы ей, лишь бы чувствовать теплое внимание, лишь бы поймать и запомнить надолго странное ощущение близости.
Но такого почему-то не происходило: или обе они старательно прятали друг от друга нелогичные эмоции, или чутье обманывало, или чересчур много напридумывала себе Венди, или просто так сложилось, что три ступеньки невысокого крыльца и три слова оказались совершенно непреодолимыми препятствиями, не давая стать друг для друга чем-то большим, чем ученица и наставница.
Не то что бы отсутствие доверительных отношений с Полюшкой сильно влияло на ее жизнь – в конце концов, у нее, как и у многих других, оказавшихся в гильдии после каких-то трагедий, были надежные и добрые друзья, всегда готовые помочь, и, конечно, Нацу – но всякий раз, когда она оказывалась рядом с наставницей, ей хотелось одновременно назвать ее «мамой» и оказаться где-нибудь далеко-далеко, чтобы не слышать знакомого голоса и не понимать, что к ней-то старая волшебница не испытывает и не может испытывать никаких чувств. Даже таких, будто перенесенных с одного – ну, пусть будет так! – существа на другое…
И все же чувства давили, мешали думать спокойно и логично, иначе бы Венди сразу сообразила, что острова Райской Башни давно не существует, а иных ориентиров у нее нет. Правда, оставалась надежда на то, что и Полюшка мыслила аналогично, и они все же столкнутся где-то на побережье. Весьма призрачная, надо сказать, надежда: наставница ни разу не давала юной целительнице повода сомневаться в собственном здравомыслии.
Темная брусчатка медленно остывала. Каждый шаг давался Венди с трудом: к вечеру она обшарила всю прибрежную полосу, но так и не нашла ни следа Полюшки. Оставалось проверить одну укромную бухточку и, если «пропажа» не найдется и там, признать собственное поражение. Поворот оказался рядом совершенно неожиданно: погруженная в свои мысли, Марвел и не заметила, как дошла до вершины полу песчаного холма.
Высокую прямую фигуру Венди увидела почти сразу и узнала - мгновенно, по тысячу раз вспомненному запаху, отравленному застарелой горечью.
- Грандини... – имя, нелепое и забытое всеми, даже, казалось, самой Полюшкой, прозвучало как-то очень правильно, как единственное, способное протянуть между двумя людьми невесомую ниточку.
Тихо хрустнул под ногами прибрежный песок.
Старая волшебница обернулась.
Автор: ***
Бета: отсутствует.
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр:ангст
Персонажи: Венди, Нацу, Полюшка
Рейтинг: G
Размер: мини, 1691 слово.
Предупреждения: ООС
Дисклеймер: Хиро Машима.
Ключ: Полюшка
Содержание: Когда Венди не может с чем-то - все равно с чем - справиться, первый кандидат в помощники - Полюшка.
От автора: 1) Хотела указать в предупреждениях, ну да ладно. Далекий предполагаемый постканон, авторский произвол, "чудовище Франкенштейна", дедлайн. Вроде все.
2) Я не виновата, оно само!
читать дальшеНад правым ее плечом пролетел, обдав волной обжигающе-горячего воздуха, небольшой, с детский кулак, шарик огня. Впрочем, почти доставшему Венди противнику и такого хватило: наколдованная тень рассыпалась от одного соприкосновения с чужим волшебством. Честно говоря, девушка и сама могла бы справиться с таким пустяком, но Нацу, кажется, по привычке продолжал считать ее беззащитным ребенком. Не то чтобы было обидно, даже наоборот: забота время от времени даже радовала – но Венди не хотелось однажды стать причиной ранения или – не приведи Бог – смерти кого-то из забывших в стремлении помочь ей о собственной безопасности друзей.
Нацу весело оскалился, глядя на «дело рук своих» и явно забыв о собственном противнике.
«Ой, дурак», - отчаянно подумала Марвел, то ли заранее предчувствуя что-то нехорошее, то ли уже замечая между пальцев едва дышащего преступника тонкие струйки темного не то дыма, не то тумана.
Венди хотела крикнуть: «Сзади!»; хоть как обратить внимание друга на то, что происходило за его спиной, но не смогла сказать и слова, уставившись, как кролик на удава, на медленно формирующийся, убивая своего создателя, шар чистой тьмы. Драгнил, правда, и сам почуял, резко обернулся, опоздав всего на пару секунд: молодой самоуверенный волшебник уже падал, отпустив "на волю" последнее творение. Сгусток злой магии ударил Нацу в грудь, заставил покачнуться и медленно опуститься на землю, бессмысленно глядя на медленно становящуюся прозрачной кожу.
Приглушенно ахнула Люси, тихо выругался Грей, дернулась нервно Эрза, а Венди уже опустилась на землю рядом с бестолково моргающим Драгнилом и почти автоматически наложила диагностическое заклинание.
- Я смогу только поддержать его немного, - слова под внимательными, полными надежды взглядами приходилось «выталкивать» силой: говорить не хотелось, будто произнесённое вслух признание в собственного бессилия обречет друга на смерть вернее проклятия. - Но не вылечить. Простите. Тут нужна Полюшка. Найдите ее.
Руки, лежащие на коленях, едва заметно дрожали, хотелось обнять себя, укрыться, как в детстве казалось, надежно и тихонько скулить от страха за чужую жизнь.
- Грей, Венди, - Эрза, как всегда, справилась с собой быстрее всех. – Берите Нацу и возвращайтесь в Гильдию. Не так уж далеко, справитесь. А мы позовем Полюшку.
Грей, тихо ворча, взвалил уже отключившегося друга на плечо и потопал к кромке леса. Венди механически поднялась и последовала за ним.
Добрались они быстрее, чем можно было бы ожидать, и к моменту, когда Эрза и Люси вернулись, Венди успела перечитать конспекты лекций наставницы, трижды повторить диагностику и дважды попытаться снять проклятие. Не получалось, ничего не получалось: любая попытка заняться делом - хоть каким! - заканчивалась возле окна, за которым она надеялась увидеть подруг и наставницу. Впрочем, их появление она, так или иначе, пропустила.
- Мы не нашли ее, - тихо сказала, прикрыв за собой едва слышно скрипнувшую дверь, Эрза. – Ушла. Кана погадала, так что теперь у нас есть небольшая зацепка и мы… Продолжим поиски. Пройдемся по местам боевой славы команды мастера, навестим их друзей и обязательно найдем.
«Кажется, - подумала Венди. – Эрза сама не верит в то, что говорит».
- Что, - спросила, чуть помедлив. – Сказали карты?
Скарлетт, уже собиравшаяся закрыть за собой дверь, обернулась, и тихо ответила:
- Прошлое. Полюшка в своем прошлом.
Целительница машинально кивнула, не замечая, что осталась наедине с раненым, усилием воли заставив себя сосредоточиться не на навалившихся разом мыслях-догадках, а на рвущейся с кончиков пальцев магии, привычно требующей внимания и повышенной концентрации. Ничего сделать она, уже, понятно, не могла, но с каким-то ослиным упрямством раз за разом «гоняла» самое сложное из диагностических заклинаний.
Хотелось не думать, не помнить, не осознавать: Венди, конечно, любила тишину, но ей всегда казалось, что Нацу и тишина – особенно такая, давящая, мрачная, будто напоминающая, что каждая секунда может стать для него последней – не просто несовместимые, а совершенно антонимичные понятия.
Очередной тяжелый том медицинской энциклопедии с зубодробительным названием, ранее принадлежавший Эрзе, не то что не вдохновлял, а просто-напросто вызывал острые приступы отвращения, так что отвлечься на учебу не получилось бы в любом случае…
Венди мимолетно коснулась горячего лба Нацу, провела ладонью по волосам, отводя в сторону упавшую челку, и вслух поинтересовалась у пустоты:
- Что же я буду без тебя делать, - и поправилась, судорожно, будто оправдываясь перед самой собой за одну мысль о том, что он вдруг может не выжить. - Случись что?
Вопрос, заданный – как старалась себя убедить Венди - ни с того ни с сего, будто повис воздушным шариком под потолком, требуя ответа.
- Я, знаешь, - неловко кашлянула и отвела взгляд, будто надеясь, что нужные слова отыщутся на стене. - Наверное, не смогу оставаться тут, если тебя вдруг однажды не станет. Не сумею смотреть по сторонам, на себя, на других, потому что все – слышишь, все в этом маленьком мире! – будет напоминать мне о том, что когда-то ты был рядом; не справлюсь с собой; не получится у меня продолжать смеяться, работать и общаться с людьми так же, как когда ты был рядом…
Голос истерично креп, напитывался эмоциями, и под конец импровизированного монолога Венди неожиданно почувствовала, что ей становится легче.
- Уйду куда-нибудь далеко-далеко, - сказала уже спокойнее. - В те края, где ты ни разу не бывал. Ну, или просто туда, где мы не бывали вместе, поселюсь в самом глухом лесу и буду почти наслаждаться собственным горем. Представляешь, превращусь в эдакую молодую Полюшку, затянутую в черные платья и гоняющую от себя людей поганой метлой. Мол, уйдите, противные, жизнь мою никчемную оплакивать мешаете. И фотографию коллективную над дверью – чтоб, значит, скорбь не угасала…
Марвел подавилась грустным смешком, обвела комнату совершено безумным взглядом и медленно повторила:
- Фотографию. Коллективную…
Венди быстро, будто опасаясь, что пока смутная, но такая, по внутренним ощущениям, верная догадка испарится, утечет водой сквозь пальцы, потянулась к учебнику, уронила в спешке тяжелый том чуть ли не на ногу и сама грохнулась на колени рядом: нервно листала книгу, не обращая внимания на рвущиеся под неловкими пальцами тонкие листы. Фотография попалась неожиданно и она по инерции перелистнула еще пару страниц, прежде чем спохватилась и извлекла, наконец, свою добычу. Повернулась к свету, с легким удивлением узнавая знакомые лица: Макаров, Полюшка – ох, какой же она в молодости красавицей была! - мастер Боб, мастер Голдмайн, Яджима и еще один, тот, ради кого хранила старую карточку Эрза.
Вживую Венди его никогда не видела - знала только по чужим рассказам – и представляла совершенно иначе: наверное, кем-то повыше, пошире в плечах, стриженым покороче, да и вообще – погероичнее.
А с фотографии улыбался неряшливый молодой увалень в растянутой футболке, и Венди отказывалась верить в то, что этот человек мог кого-то спасти, тем более так, как рассказывала Эрза.
«Впрочем, - сердито подумала Венди. – Не имеет значения!»
Тяжелая обложка тома звучно захлопнулась. Целительница последний… - «Крайний,» - поправилась суеверно – раз глянула на почти мирно спящего Нацу и вышла.
Дорогу до станции она почти не запомнила: кажется, тот орган, которым нужно думать, временно перестал работать, почти как в бою. В поезде ей было слишком плохо, как, впрочем, и всегда, а когда приморский город с его шумом, рыбным запахом и далекими башнями дорогих отелей, наконец, «нарисовался» в клубах паровозного дыма, отступать было уже поздно.
«Уговорить ее будет сложно», - с тоской, уже предчувствуя общение с отвлеченной от скорби – какую бы форму она не приняла – наставницей, подумала Венди.
Как правило, нарушение покоя старой волшебницы стоило нарушителям очень и очень дорого, даже если эти самые нарушители в обычное время имели право на нахождение в личном пространстве госпожи Полюшки – как мастер Макаров, как когда-то Мистоган, как сама Марвел.
Как понимать такое отношение к себе от этой женщины, которая часто воспринималась как Грандини, как та, что заменила мать, Венди так и не разобралась: всякий раз, стоило лишь задуматься, накатывала злая, колкая обида – как же, ее предали, от нее отвернулись, ее бросили, ей дали и тут же отняли снова надежду.
Правда, бывало, Полюшка смотрела на нее с какой-то спокойной нежностью – ну, по крайней мере, именно так хотелось думать об этих, по правде говоря, нечитаемых взглядах самой Марвел – и говорила какие-то странные вещи, которыми, как правило, с посторонними не делятся. Да и не оставляла упрямая надежда, что вскользь брошенное как-то раз непривычно задумчивой Люси: «Не верю я, что те, из Эдораса, наши противоположности. Просто не верю: да, что-то внешнее, напускное, меняется. Но это только… оболочка, обертка. Суть остается прежней», - окажется правдой, и сквозь холодную резкую маску однажды мельком проступит что-то болезненно узнаваемое, родное; что-то, от чего захочется по-детски обхватить знакомо-необходимого человека, прижать к себе и шепотом говорить, говорить, говорить, и не имеет значения, о чем: любую чушь и любую правду, лишь бы ей, лишь бы чувствовать теплое внимание, лишь бы поймать и запомнить надолго странное ощущение близости.
Но такого почему-то не происходило: или обе они старательно прятали друг от друга нелогичные эмоции, или чутье обманывало, или чересчур много напридумывала себе Венди, или просто так сложилось, что три ступеньки невысокого крыльца и три слова оказались совершенно непреодолимыми препятствиями, не давая стать друг для друга чем-то большим, чем ученица и наставница.
Не то что бы отсутствие доверительных отношений с Полюшкой сильно влияло на ее жизнь – в конце концов, у нее, как и у многих других, оказавшихся в гильдии после каких-то трагедий, были надежные и добрые друзья, всегда готовые помочь, и, конечно, Нацу – но всякий раз, когда она оказывалась рядом с наставницей, ей хотелось одновременно назвать ее «мамой» и оказаться где-нибудь далеко-далеко, чтобы не слышать знакомого голоса и не понимать, что к ней-то старая волшебница не испытывает и не может испытывать никаких чувств. Даже таких, будто перенесенных с одного – ну, пусть будет так! – существа на другое…
И все же чувства давили, мешали думать спокойно и логично, иначе бы Венди сразу сообразила, что острова Райской Башни давно не существует, а иных ориентиров у нее нет. Правда, оставалась надежда на то, что и Полюшка мыслила аналогично, и они все же столкнутся где-то на побережье. Весьма призрачная, надо сказать, надежда: наставница ни разу не давала юной целительнице повода сомневаться в собственном здравомыслии.
Темная брусчатка медленно остывала. Каждый шаг давался Венди с трудом: к вечеру она обшарила всю прибрежную полосу, но так и не нашла ни следа Полюшки. Оставалось проверить одну укромную бухточку и, если «пропажа» не найдется и там, признать собственное поражение. Поворот оказался рядом совершенно неожиданно: погруженная в свои мысли, Марвел и не заметила, как дошла до вершины полу песчаного холма.
Высокую прямую фигуру Венди увидела почти сразу и узнала - мгновенно, по тысячу раз вспомненному запаху, отравленному застарелой горечью.
- Грандини... – имя, нелепое и забытое всеми, даже, казалось, самой Полюшкой, прозвучало как-то очень правильно, как единственное, способное протянуть между двумя людьми невесомую ниточку.
Тихо хрустнул под ногами прибрежный песок.
Старая волшебница обернулась.
-
-
21.03.2014 в 12:29-
-
22.03.2014 в 23:42Эх, не оправдали вы мои надежды.
Не знаю, смутные ощущения. Фик получился словно ни о чем.
А жаль. Не зацепили(