Название: Все женщины - ведьмы
Автор: ***
Бета: нет
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр: драма, психология, АU, ангст, даркфик
Персонажи: Минерва, Флёр
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (не больше 3000 слов)
Предупреждения: ООС, смерть персонажа
Статус: закончен
Дисклеймер: Хиро Машима
Содержание: Да, им не место среди святых. Но теплое местечко в Преисподней обязательно найдется для таких женщин, как они. Для женщин-ведьм.
От автора: С точки зрения биологии, если что-нибудь вас кусает, оно, скорее всего, женского пола. (с) Скот Круз.
читать дальшеКостры по ним горели каждую ночь, разгораясь ярче и жарче, требуя чужих душ, отягощенных грехом.
Цикады отпевали их двоих с особой жалостью, заунывно, а селяне точили косы и вилы, готовясь к охоте на людей.
Они не принимали у себя дома выходцев с того света, не наводили порчу, не летали на метле по ночам, но все уже и так знали, что от них нужно избавиться как можно быстрее. Их даже не стали проверять: ни водой, ни полетом, потому что верили - смерть настигнет их в любом случае, и хотели видеть ее своими глазами, жестокую и красочную.
Селяне были уверены - ведьмы работают вместе, ополчившись против всего человеческого рода, но на самом же деле те даже не знали друг друга в лицо.
Ловили их с воскресенья на понедельник, надеясь, что ведьмы потеряют свои силы в святую ночь. Кто-то предложил взять в поход священника, но он надежно заперся у себя в доме и только торопливо слал из окна благословения "своим детям".
Женщины подперли двери стульями, детей уложили спать раньше, а сами все кланялись иконам и торопливо крестили грудь.
Ведьмы никогда не появлялись в деревне, но мужчины с вилами стояли возле домов, чтобы в любой момент снести голову нарушительницам закона. Потому что рисковать было нельзя - с каждым днем запах колдовства и близкой опасности подступал ближе, пугая по ночам.
Одна из дочерей Дьявола могла оставаться незаметной, если бы не то странное влияние на окружающих ее людей. Никто не хотел ходить к реке, а если кто и осмеливался сунуться туда, то уже больше не появлялся в деревне. Вокруг этой ведьмы образовалось спертое пространство, пропитанное то ли ненавистью, то ли насмешкой.
Ходила всегда плавно, голову держала ровно, а губы ее, словно льдом, сковало насмешливой улыбкой.
Она убивала только тех, кто перешагивал невидимую грань, которая разделяла весь мир на две половинки - ее и всех остальных.
Минерва.
Другую же знали все. У нее не было дома, и ходила она всегда в одном ободранном платье, похожем на цветастый мешок для соломы. Она не умела разговаривать так, чтобы все понимали, только шептала тихо-тихо или визжала, когда нужно было молчать. Многие клялись, что видели, как среди деревьев мелькает грязно-красное пятно то отдаляясь, то приближаясь вплотную.
Ее мать была одной из первых, кто пострадал на костре, хотя добрая половина деревни бывала у нее - когда корова заболела, когда муж снова запил, но в благодарность ей позволили только спасти свою дочь от смерти. Почти все должны помнить, как женщина с красивыми волосами громко сказала священнику, что он и весь его род отныне проклят, а потом, смеясь, ступила на горящие бревна босой ногой.
Имя ее дочери, той маленькой испуганной девочки, - Флёр.
Когда ее загоняли в тупик факелами – она не переставала смеяться. Посмотрела на мужчину, подобравшегося к ней ближе всех, и с улыбкой всадила ему в сердце острый сук, который до этого прятала за спиной.
Минерва же, взглянув на толпу вооруженных крестьян, недоуменно приподняла одну бровь.
Правда, от ее атак погибло гораздо меньше. Она лишь ударила одного из них головой о стену своего дома, потому что он стоял у нее на пути.
Ее оплошностью стало то, что она отвернулась на долю секунды. Тот, кто потом обязательно умрет, подскочил к ней сзади и бросился прямо под ноги, отчего ведьма рухнула, как подкошенная прямо на колючую траву возле своего дома.
Лицо, наверное, поцарапала.
Однако, она позволила связать себе руки за спиной и даже один раз толкнуть в спину, чтобы то, с какой легкость ее поймали, не встревожило людей.
Когда ее привели на небольшую поляну, где собрались остальные, Флёр уже была там. Сидела, обхватив себя руками, и раскачивалась взад-вперед, что-то невнятно бормоча себе под нос.
- Вот удача, - радостно воскликнул один из крестьян - здоровый мужик с обожженным лицом - смотря на двух женщин так, словно охотник на редкую добычу, - двоих в один день.
Флёр попыталась плюнуть ему в лицо, но кто-то с такой силой ударил ее ногой в живот, что по ее впалым щекам покатились слезы.
- Ты умрешь, - спокойно сказала Минерва тому, кто сделал это, и он непроизвольно попятился назад.
Не то, чтобы ей стало вдруг жаль рыжую ведьму, но нельзя же применять грубую силу в присутствии женщины, в самом деле.
С наступлением рассвета селяне засуетились, бросили ведьм в телегу, и торжественно тронулись в обратный путь с видом победителей. Минерва видела, как в ту, что ехала чуть впереди, швыряют камнями сопливые дети, гнусаво напевая песню, состоящую из одних только бранных слов. В нее саму, почему-то, не полетел ни один булыжник, когда Флёр уже разбили в кровь голову и лицо. Кажется, все еще хоть немного, но помнят кем она являлась старосте деревни, пусть и когда-то давно. Ведь дочка-ведьма уже не нужна такому, как она?
- Смерть колдуньям!
Рыжая бесновалась и визжала без остановки, перекрывая крики людей, которые, очевидно, вышли поглазеть на них и выместить всю ту, злобу, что душила каждого. Потому что они признали силу этих двоих, были слабее, беспомощнее и могли только трусливо тявкать из-за угла, как надоедливые шавки.
- Будьте все прокляты! Все! Ненавижу вас! – верещала она, брыкаясь и извиваясь в своих путах, как змея. С ее лба стекала кровь, застилая глаза. – Убью вас!
У нее был вид самой настоящей безумной.
А потом какая-то женщина, подобравшись со спины к сумасшедшей, опустила ей на голову тяжелое полено, заставив умолкнуть хоть на малое время.
Минерва едва заметно шевельнула губами.
- Будьте вы прокляты.
Очнулась Флёр от ноющей боли в затылке и потому, что жирная крыса ползала по ее телу, намереваясь немного закусить узницей перед тем, как ту уведут. Она рывком вскочила на ноги, успев цепко схватить грызуна длинными пальцами и с такой силой сжала хрупкую шею так, что та сломалась в один миг, громко хрустнув в тишине. Нападения не последовало и женщина немного расслабилась, позволив себе внимательно осмотреть добычу. Гадко, противно, но она так голодна. Подавив вздох ведьма с отвращением откусила крысе голову и стала с жадностью поедать теплую плоть.
- Успокойся, ненормальная, - вдруг услышала она тихий голос из-за спины и моментально отпрянула от своей добычи, - оберегать сон такой, как ты, никто не остался.
Минерва подбросила в крохотный костер еще одну щепку, которые неторопливо отдирала от развалившейся лавки, и протянула к слабому огоньку ладони. Пламя не столько грело, сколько наполняло маленькую клетку, куда из бросили, горьким запахом дыма, и плевалось искрами, оставляя на красивом платье прорехи, из-за которых весь подол был больше похож на решето. Но женщину это мало волновало в данный момент. Упершись спиной в стену, она смотрела прямо на рыжую ведьму, измазанную в крови, долгим изучающим взглядом, будто желая узнать о ней сразу все.
- Ведьма, - зашипела Флёр, но в голосе ее не было прежней ненависти, скорее она просто не хотела изменять привычкам. Прижавшись к холодной склизкой стене, она прикрыла воспаленные глаза. В голове шумело, а сознание едва удерживалось в кончиках пальцев. - Нас казнят завтра? - хрипло спросила она.
- Мне плевать, когда тебя изжарят, - Минерва презрительно скривила губы, - но я не собираюсь тут умирать.
Сбежит? Флёр с трудом, но вспомнила, что все сопровождавшие их люди были вооружены кольями и вилами, явно собираясь пустить их в ход при малейшей возможности и прекрасно обойтись без традиционного костра.
- Все равно сдохнешь, - сказала она, опускаясь на пол, поджимая под себя ноги, - рано или поздно.
Костер потрескивал, понемногу разгораясь, где-то надоедливо пищала еще одна голодная крыса. Ведьмы доверчиво жались к огню, протягивая к нему бледные руки. Время от времени Флёр яростно выкрикивала слова единственного заклинания, которое она знала, заставляя пламя разгораться.
Молчат. Им не о чем говорить. Какими бы похожими они не казались тем крестьянам, которые устроили облаву, - разница огромная, просто не заметная с первого раза.
Минерва лениво размышляла о том, что в этой камере все насквозь провонялось сыростью и отдохнуть, скорее всего, не выйдет, а у Флёр мыслей не осталось. Она смотрит прямо перед собой и теребит кончики жестких волос.
- Как ты стала ведьмой? - вдруг спрашивает она, поднимая глаза.
Минерва усмехается своим воспоминаниям.
Абсолютно неважно, кто первым начал отравлять ей душу. Стать злом, истинным, неуловимым, - вот то, к чему она стремилась.
Сначала ее учила колдовству мать – спокойная женщина с холодными руками, а она впитывала все, извлекая новые уроки, делая собственные выводы.
Потом был отец. Жалкий, ничтожный старик, вызывающий жалость, своим желанием жить.
Она качает головой.
- Я прокляла свою деревню.
Флёр тихо хихикает.
Ее почти заставили.
- Ведьма! Ведьма! – кричали все вокруг.
- Ведьма! Ведьма! – и потрясали оружием.
Она бежала кругами, то падала, то ползла вперед, оставляя за собой след, будто от раненого животного. Не понимала, что происходит. Где дом? Где все? Только дикие вопли раздирали изнутри грязными руками, огонь жег пятки. Она не умела надеяться. Надежда - это зло. Но все равно стремилась вперед, к спасению, пробивая дорогу к нему собственными изувеченными руками.
- Хватит! – визжала она в ответ, зажимая уши руками. – Заткнитесь!
А потом все вокруг умерли. Их словно разорвало той волной ненависти, которая столько времени росла в маленькой девочке, чьи мать и бабка испустили дух на костре, как и подобает слугам дьявола. Тогда-то Флёр и научилась так страшно смеяться, когда повода для веселья совсем нет.
- А я убила всех в своей деревне.
- Животное, - раздается грубо по ту сторону костра. – Мне без разницы, кто ты. Просто сиди и молчи. Не говори ничего.
- Такой, как ты не место тут, белоручка. Тебе бы сидеть дома, да рожать детишек старому уродливому мужу, - вырывается у Флёр до того, как она видит глаза Минервы совсем рядом – страшные, сумасшедшие - и понимает, что жутко ее задела.
- Заткнись, ты, чертова крыса, - зашипела она прямо ей в лицо, одной рукой сжимая горло Флёр, а другой вцепляясь ей в волосы. – Я – женщина. А ты – ничтожество, понимаешь разницу? Сдохни сейчас или на костре, какая разница? Никто и не заметит, что ты когда-то топтала землю.
- Тебя это так задевает? – она бы рассмеялась, но воздуха не хватает даже для дыхания.
Минерва сощурилась. Рыжая девка выводила ее из себя одним своим видом еще с самого начала, когда она увидела ее на поляне. Выглядит ужасно – тощая, грязная, как дворовая шавка, и, к тому же, точно так же пытается цапнуть ее руку, чтобы избавиться от хватки.
Меньше всего Флёр была похожа на одну из проклятого племени, поэтому ужасно хотелось выбить из нее все живое и дерзкое, что каким-то чудом держалось в хилом теле. Впиться ногтями в грудь, раздирая плоть, сминая осколки ребер, чтобы добраться до сердца и посмотреть во что оно превратилось.
Но вместо этого Минерва мешкает, наблюдая, как та вырывается и слабо шевелит ногами, надеясь нащупать опору.
- Стерва, - хрипит она из последних сил, - что не так я сказала?
- Не сдаешься до последнего? Похвально для крысы.
Улыбка не сходит с ее губ, когда она, наконец, отшвыривает Флёр в сторону, а пока та отплевывается и царапает обломанными ногтями скользкие камни, пытаясь подняться на ноги, заинтересованно смотрит на нее сверху вниз.
В ней слишком много жизни, как для ведьмы. Если присмотреться, то и глаза ее на миг приобретают что-то человечное, и движения не такие резкие, и волосы отдают чем-то свежим, не грязным, - алым.
Встать у нее не вышло даже с пятой попытки. Неловко свернувшись на полу, Флёр утихла, упершись взглядом в стену напротив, словно в надежную опору.
- Ты же тут не по своей воле? - прошелестела то ли она, то ли складки ее изодранного платья. - Какого черта ты тут делаешь?
- Я пришла убить своего отца, - ответила Минерва, и Флёр вздрогнула, пораженная тем, как искривилось лицо женщины. – Только по этой причине я тут.
Человек, чьи руки в крови, которую он признал за родную когда-то давно, перед алтарем.
Человек, не узнавший ее такой, какой она себя сделала.
Человек, отказавшийся от собственной дочери ради своего блага. Оттолкнул ее протянутые в немой мольбе руки и молча ушел в закат.
Она видела, как он уговаривал ее мать отказаться от своего учения, а потом хлестал ладонью по лицу, стараясь причинить больше боли. Он забыл былой свет и отныне видел в своей жене только тьму - коварную, скользкую, как змея. Женщина сплевывала ему в ноги сгустки крови, но упрямый огонь в глазах так и не потушила - не сломалась под натиском.
Так чего же он ждал от дочери? Не понимания ли?
- Я убью его... Я сломаю каждую косточку в его паршивом теле... - Минерва сжимает кулак и шумно вдыхает спертый воздух, чтобы успокоиться. - Он будет молить о пощаде и ползать на коленях...
Флёр приподнимается, притягивает колени в груди. Ей и в голову не приходит жалеть свою товарку, у самой в жизни столько потрясений было, что ночи не хватит для того, чтобы вспомнить каждое.
Кто-то говорил, что всегда будет рядом, а потом делал так больно, что хотелось умереть. Кто-то умирал за то, чтобы она жила. Но большинство из тех, кто встречался на пути ведьмы, хотел одного - быстрее избавиться от нее, надеясь, что таким образом обеспечат себя безопасность.
Всех помнить - дело небес, а ей бы свое имя не забыть.
- Какая банальная у тебя мечта, белоручка, - говорит она, словно насмехаясь, хотя на самом деле даже улыбаться не хочется. - Мне казалось, что в планы таких, как ты, входит уничтожение вселенной, как минимум.
Рассвет пробивался в темницу с трудом, будто добрался до крошечного оконца в последнюю очередь.
Ведьмы не видели света.
Флёр лежала на прогнивших досках, обхватив себя руками, и, похоже, спала.
Минерва сидела, запрокинув голову, и просто улыбалась.
За ними пришли в полдень. Схватили за волосы и попробовали таким образом притащить к центральной площади. Глаза Минервы блеснули сталью только на мгновение, после чего вновь приняли обычное надменное выражение, а один из проводников мешком рухнул на пол с отсеченной рукой.
- Не касайтесь женщины, грязные отродья, - презрительно бросила она и, переступив через тело раненого, гордо направилась к выходу.
Больше никто не пробовал дотронуться хотя бы до края ее одежды на протяжении всего пути, полностью переключив свое недовольство на Флёр, которая была настолько удивлена, что и сопротивляться не стала.
Настоящая. Свободная. Своевольная. Женщина?
Она не знала, как это. С детства мать учила ее скрываться в тени, не выдавать слабости, а если заметили – бежать. Потому что женщина должна быть подобна скрытному зверю, который только и ждет того момента, когда можно будет выпустить когти, чтобы отомстить за все притеснения.
Так почему же сейчас так хочется пойти против устоявшихся правил?
- Властью данной мне, - неторопливо начал староста, - приговариваю ведьм к казни, - он немного помедлил, остановившись взглядом на спокойном лице Минервы. – Жгите костры.
Кто-то бросил в приготовленную кучу сухих бревен факел, отчего пламя разгорелось так жарко, что Флёр почувствовала его тепло спиной.
Умирать не хотелось. Бежать – еще больше.
Неужели и правда придется сегодня отдать душу в руки того, к кому так стремятся все ведьмы?
- Убью, - едва слышно шипит Минерва. Ее глаза горят, как у счастливого ребенка. – Еще немного и убью.
Флёр схватили за руки и поволокли к месту казни, ноги ее не слушались, позорно заплетаясь.
"Не хочу, - билось у нее в голове, отдаваясь частым пульсом по всему телу, - не сегодня".
Словно сквозь натянутый брезент она видела и слышала, как Минерва протягивает руки к своему отцу, делает шаг вперед, и говорит что-то жалобно, умоляюще. Зовет своего отца по имени, а сама неумолимо приближается, по мере того, как близко она подкрадывается, улыбка вновь возвращается на ее лицо.
Вырваться из рук мужчин оказалось не так уж и сложно, если вложить в рывок все свои силы, страх и отчаяние, накопившиеся за ночь. Бежать вперед, не оглядываясь даже через плечо, потому что позади все орут, как одержимые и отдают приказы поймать и убить.
Мама бы похвалила свою Флёр за это дикое, первобытное желание выжить любой ценой, но сама она об этом не думает.
Оставшаяся у костра Минерва громко рассмеялась прежде чем вложить в смертельное заклинание всю свою жизненную силу и направить его на того единственного, кто был этого достоин.
Достойный поступок для ведьмы.
Ей не о чем жалеть.
Незачем хранить свою жизнь, если можно умереть гордо. Так, как подобает настоящим женщинам.
И Флёр сама хочет остановиться, чтобы принять свою смерть точно так же, последовав примеру дочери старосты, но когда она уже оборачивается - ее сбивает с ног кол, пущенный вдогонку меткой рукой. Женщина кричит от острой боли в поврежденной спине, но встает, бежит дальше с такой скорость, которая казалась бы невозможной. Вот и лес рядом, а там ее никогда не найдут. Не находили же все то время, что она там провела.
Сзади слышен свист и Флёр второй раз падает на землю, уже без надежды, только с горьким смирением. В груди булькает и, кажется, ей видны собственные внутренности, но она в этом не уверена.
Кто-то подбегает, пинает ее ногой, чтобы понять - жива ли она после такого удара?
- Ненавижу, - выдыхает она свои последние слова вместе с остатками бесполезной жизни. - Ненавижу всех... вас...
И она не почувствует, как в живот ей вонзают все тот же кол, пронзая ее насквозь, ломая хрупкие кости, придавливая сердце в самый последний момент, как ругань сыплется на ее рыжую голову вместе с ударами тяжелыми сапогами по лицу, и без того изувеченному, как втаптывают ее в землю, делая единым целым с ней.
Глаза Флёр медленно стекленеют, отдавая по капле жизнь небесам, а душу - своему учителю.
Минерва, оставшаяся позади, тоже лежит на спине, раскинув руки в стороны, рядом со своим мертвым отцом, но никто не смеет подойти к ней хоть на шаг, чтобы закончить то, что она же сама и начала. Она прекрасно слышала предсмертный крик рыжей ведьмы, видела, как ее душа, незаметной тенью скользнула низко над землей, отдаляясь, но не жалеет о ее смерти.
Сегодня еще одна умерла свободно, не поддавшись напору ненавидящей толпы. Как женщина. Пусть Минерва даже не знает ее имени, но она достаточно узнала ее то время, что они провели в темнице.
И она сама умрет через несколько секунд, только посмотрит еще раз на искаженное ужасом лицо старика, чтобы удостовериться в его смерти, да окинет селян торжествующим взглядом. Не получили?
Да, им не место среди святых. Но теплое местечко в Преисподней обязательно найдется для таких женщин, как они. Для женщин-ведьм.
Автор: ***
Бета: нет
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр: драма, психология, АU, ангст, даркфик
Персонажи: Минерва, Флёр
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (не больше 3000 слов)
Предупреждения: ООС, смерть персонажа
Статус: закончен
Дисклеймер: Хиро Машима
Содержание: Да, им не место среди святых. Но теплое местечко в Преисподней обязательно найдется для таких женщин, как они. Для женщин-ведьм.
От автора: С точки зрения биологии, если что-нибудь вас кусает, оно, скорее всего, женского пола. (с) Скот Круз.
читать дальшеКостры по ним горели каждую ночь, разгораясь ярче и жарче, требуя чужих душ, отягощенных грехом.
Цикады отпевали их двоих с особой жалостью, заунывно, а селяне точили косы и вилы, готовясь к охоте на людей.
Они не принимали у себя дома выходцев с того света, не наводили порчу, не летали на метле по ночам, но все уже и так знали, что от них нужно избавиться как можно быстрее. Их даже не стали проверять: ни водой, ни полетом, потому что верили - смерть настигнет их в любом случае, и хотели видеть ее своими глазами, жестокую и красочную.
Селяне были уверены - ведьмы работают вместе, ополчившись против всего человеческого рода, но на самом же деле те даже не знали друг друга в лицо.
Ловили их с воскресенья на понедельник, надеясь, что ведьмы потеряют свои силы в святую ночь. Кто-то предложил взять в поход священника, но он надежно заперся у себя в доме и только торопливо слал из окна благословения "своим детям".
Женщины подперли двери стульями, детей уложили спать раньше, а сами все кланялись иконам и торопливо крестили грудь.
Ведьмы никогда не появлялись в деревне, но мужчины с вилами стояли возле домов, чтобы в любой момент снести голову нарушительницам закона. Потому что рисковать было нельзя - с каждым днем запах колдовства и близкой опасности подступал ближе, пугая по ночам.
Одна из дочерей Дьявола могла оставаться незаметной, если бы не то странное влияние на окружающих ее людей. Никто не хотел ходить к реке, а если кто и осмеливался сунуться туда, то уже больше не появлялся в деревне. Вокруг этой ведьмы образовалось спертое пространство, пропитанное то ли ненавистью, то ли насмешкой.
Ходила всегда плавно, голову держала ровно, а губы ее, словно льдом, сковало насмешливой улыбкой.
Она убивала только тех, кто перешагивал невидимую грань, которая разделяла весь мир на две половинки - ее и всех остальных.
Минерва.
Другую же знали все. У нее не было дома, и ходила она всегда в одном ободранном платье, похожем на цветастый мешок для соломы. Она не умела разговаривать так, чтобы все понимали, только шептала тихо-тихо или визжала, когда нужно было молчать. Многие клялись, что видели, как среди деревьев мелькает грязно-красное пятно то отдаляясь, то приближаясь вплотную.
Ее мать была одной из первых, кто пострадал на костре, хотя добрая половина деревни бывала у нее - когда корова заболела, когда муж снова запил, но в благодарность ей позволили только спасти свою дочь от смерти. Почти все должны помнить, как женщина с красивыми волосами громко сказала священнику, что он и весь его род отныне проклят, а потом, смеясь, ступила на горящие бревна босой ногой.
Имя ее дочери, той маленькой испуганной девочки, - Флёр.
Когда ее загоняли в тупик факелами – она не переставала смеяться. Посмотрела на мужчину, подобравшегося к ней ближе всех, и с улыбкой всадила ему в сердце острый сук, который до этого прятала за спиной.
Минерва же, взглянув на толпу вооруженных крестьян, недоуменно приподняла одну бровь.
Правда, от ее атак погибло гораздо меньше. Она лишь ударила одного из них головой о стену своего дома, потому что он стоял у нее на пути.
Ее оплошностью стало то, что она отвернулась на долю секунды. Тот, кто потом обязательно умрет, подскочил к ней сзади и бросился прямо под ноги, отчего ведьма рухнула, как подкошенная прямо на колючую траву возле своего дома.
Лицо, наверное, поцарапала.
Однако, она позволила связать себе руки за спиной и даже один раз толкнуть в спину, чтобы то, с какой легкость ее поймали, не встревожило людей.
Когда ее привели на небольшую поляну, где собрались остальные, Флёр уже была там. Сидела, обхватив себя руками, и раскачивалась взад-вперед, что-то невнятно бормоча себе под нос.
- Вот удача, - радостно воскликнул один из крестьян - здоровый мужик с обожженным лицом - смотря на двух женщин так, словно охотник на редкую добычу, - двоих в один день.
Флёр попыталась плюнуть ему в лицо, но кто-то с такой силой ударил ее ногой в живот, что по ее впалым щекам покатились слезы.
- Ты умрешь, - спокойно сказала Минерва тому, кто сделал это, и он непроизвольно попятился назад.
Не то, чтобы ей стало вдруг жаль рыжую ведьму, но нельзя же применять грубую силу в присутствии женщины, в самом деле.
С наступлением рассвета селяне засуетились, бросили ведьм в телегу, и торжественно тронулись в обратный путь с видом победителей. Минерва видела, как в ту, что ехала чуть впереди, швыряют камнями сопливые дети, гнусаво напевая песню, состоящую из одних только бранных слов. В нее саму, почему-то, не полетел ни один булыжник, когда Флёр уже разбили в кровь голову и лицо. Кажется, все еще хоть немного, но помнят кем она являлась старосте деревни, пусть и когда-то давно. Ведь дочка-ведьма уже не нужна такому, как она?
- Смерть колдуньям!
Рыжая бесновалась и визжала без остановки, перекрывая крики людей, которые, очевидно, вышли поглазеть на них и выместить всю ту, злобу, что душила каждого. Потому что они признали силу этих двоих, были слабее, беспомощнее и могли только трусливо тявкать из-за угла, как надоедливые шавки.
- Будьте все прокляты! Все! Ненавижу вас! – верещала она, брыкаясь и извиваясь в своих путах, как змея. С ее лба стекала кровь, застилая глаза. – Убью вас!
У нее был вид самой настоящей безумной.
А потом какая-то женщина, подобравшись со спины к сумасшедшей, опустила ей на голову тяжелое полено, заставив умолкнуть хоть на малое время.
Минерва едва заметно шевельнула губами.
- Будьте вы прокляты.
Очнулась Флёр от ноющей боли в затылке и потому, что жирная крыса ползала по ее телу, намереваясь немного закусить узницей перед тем, как ту уведут. Она рывком вскочила на ноги, успев цепко схватить грызуна длинными пальцами и с такой силой сжала хрупкую шею так, что та сломалась в один миг, громко хрустнув в тишине. Нападения не последовало и женщина немного расслабилась, позволив себе внимательно осмотреть добычу. Гадко, противно, но она так голодна. Подавив вздох ведьма с отвращением откусила крысе голову и стала с жадностью поедать теплую плоть.
- Успокойся, ненормальная, - вдруг услышала она тихий голос из-за спины и моментально отпрянула от своей добычи, - оберегать сон такой, как ты, никто не остался.
Минерва подбросила в крохотный костер еще одну щепку, которые неторопливо отдирала от развалившейся лавки, и протянула к слабому огоньку ладони. Пламя не столько грело, сколько наполняло маленькую клетку, куда из бросили, горьким запахом дыма, и плевалось искрами, оставляя на красивом платье прорехи, из-за которых весь подол был больше похож на решето. Но женщину это мало волновало в данный момент. Упершись спиной в стену, она смотрела прямо на рыжую ведьму, измазанную в крови, долгим изучающим взглядом, будто желая узнать о ней сразу все.
- Ведьма, - зашипела Флёр, но в голосе ее не было прежней ненависти, скорее она просто не хотела изменять привычкам. Прижавшись к холодной склизкой стене, она прикрыла воспаленные глаза. В голове шумело, а сознание едва удерживалось в кончиках пальцев. - Нас казнят завтра? - хрипло спросила она.
- Мне плевать, когда тебя изжарят, - Минерва презрительно скривила губы, - но я не собираюсь тут умирать.
Сбежит? Флёр с трудом, но вспомнила, что все сопровождавшие их люди были вооружены кольями и вилами, явно собираясь пустить их в ход при малейшей возможности и прекрасно обойтись без традиционного костра.
- Все равно сдохнешь, - сказала она, опускаясь на пол, поджимая под себя ноги, - рано или поздно.
Костер потрескивал, понемногу разгораясь, где-то надоедливо пищала еще одна голодная крыса. Ведьмы доверчиво жались к огню, протягивая к нему бледные руки. Время от времени Флёр яростно выкрикивала слова единственного заклинания, которое она знала, заставляя пламя разгораться.
Молчат. Им не о чем говорить. Какими бы похожими они не казались тем крестьянам, которые устроили облаву, - разница огромная, просто не заметная с первого раза.
Минерва лениво размышляла о том, что в этой камере все насквозь провонялось сыростью и отдохнуть, скорее всего, не выйдет, а у Флёр мыслей не осталось. Она смотрит прямо перед собой и теребит кончики жестких волос.
- Как ты стала ведьмой? - вдруг спрашивает она, поднимая глаза.
Минерва усмехается своим воспоминаниям.
Абсолютно неважно, кто первым начал отравлять ей душу. Стать злом, истинным, неуловимым, - вот то, к чему она стремилась.
Сначала ее учила колдовству мать – спокойная женщина с холодными руками, а она впитывала все, извлекая новые уроки, делая собственные выводы.
Потом был отец. Жалкий, ничтожный старик, вызывающий жалость, своим желанием жить.
Она качает головой.
- Я прокляла свою деревню.
Флёр тихо хихикает.
Ее почти заставили.
- Ведьма! Ведьма! – кричали все вокруг.
- Ведьма! Ведьма! – и потрясали оружием.
Она бежала кругами, то падала, то ползла вперед, оставляя за собой след, будто от раненого животного. Не понимала, что происходит. Где дом? Где все? Только дикие вопли раздирали изнутри грязными руками, огонь жег пятки. Она не умела надеяться. Надежда - это зло. Но все равно стремилась вперед, к спасению, пробивая дорогу к нему собственными изувеченными руками.
- Хватит! – визжала она в ответ, зажимая уши руками. – Заткнитесь!
А потом все вокруг умерли. Их словно разорвало той волной ненависти, которая столько времени росла в маленькой девочке, чьи мать и бабка испустили дух на костре, как и подобает слугам дьявола. Тогда-то Флёр и научилась так страшно смеяться, когда повода для веселья совсем нет.
- А я убила всех в своей деревне.
- Животное, - раздается грубо по ту сторону костра. – Мне без разницы, кто ты. Просто сиди и молчи. Не говори ничего.
- Такой, как ты не место тут, белоручка. Тебе бы сидеть дома, да рожать детишек старому уродливому мужу, - вырывается у Флёр до того, как она видит глаза Минервы совсем рядом – страшные, сумасшедшие - и понимает, что жутко ее задела.
- Заткнись, ты, чертова крыса, - зашипела она прямо ей в лицо, одной рукой сжимая горло Флёр, а другой вцепляясь ей в волосы. – Я – женщина. А ты – ничтожество, понимаешь разницу? Сдохни сейчас или на костре, какая разница? Никто и не заметит, что ты когда-то топтала землю.
- Тебя это так задевает? – она бы рассмеялась, но воздуха не хватает даже для дыхания.
Минерва сощурилась. Рыжая девка выводила ее из себя одним своим видом еще с самого начала, когда она увидела ее на поляне. Выглядит ужасно – тощая, грязная, как дворовая шавка, и, к тому же, точно так же пытается цапнуть ее руку, чтобы избавиться от хватки.
Меньше всего Флёр была похожа на одну из проклятого племени, поэтому ужасно хотелось выбить из нее все живое и дерзкое, что каким-то чудом держалось в хилом теле. Впиться ногтями в грудь, раздирая плоть, сминая осколки ребер, чтобы добраться до сердца и посмотреть во что оно превратилось.
Но вместо этого Минерва мешкает, наблюдая, как та вырывается и слабо шевелит ногами, надеясь нащупать опору.
- Стерва, - хрипит она из последних сил, - что не так я сказала?
- Не сдаешься до последнего? Похвально для крысы.
Улыбка не сходит с ее губ, когда она, наконец, отшвыривает Флёр в сторону, а пока та отплевывается и царапает обломанными ногтями скользкие камни, пытаясь подняться на ноги, заинтересованно смотрит на нее сверху вниз.
В ней слишком много жизни, как для ведьмы. Если присмотреться, то и глаза ее на миг приобретают что-то человечное, и движения не такие резкие, и волосы отдают чем-то свежим, не грязным, - алым.
Встать у нее не вышло даже с пятой попытки. Неловко свернувшись на полу, Флёр утихла, упершись взглядом в стену напротив, словно в надежную опору.
- Ты же тут не по своей воле? - прошелестела то ли она, то ли складки ее изодранного платья. - Какого черта ты тут делаешь?
- Я пришла убить своего отца, - ответила Минерва, и Флёр вздрогнула, пораженная тем, как искривилось лицо женщины. – Только по этой причине я тут.
Человек, чьи руки в крови, которую он признал за родную когда-то давно, перед алтарем.
Человек, не узнавший ее такой, какой она себя сделала.
Человек, отказавшийся от собственной дочери ради своего блага. Оттолкнул ее протянутые в немой мольбе руки и молча ушел в закат.
Она видела, как он уговаривал ее мать отказаться от своего учения, а потом хлестал ладонью по лицу, стараясь причинить больше боли. Он забыл былой свет и отныне видел в своей жене только тьму - коварную, скользкую, как змея. Женщина сплевывала ему в ноги сгустки крови, но упрямый огонь в глазах так и не потушила - не сломалась под натиском.
Так чего же он ждал от дочери? Не понимания ли?
- Я убью его... Я сломаю каждую косточку в его паршивом теле... - Минерва сжимает кулак и шумно вдыхает спертый воздух, чтобы успокоиться. - Он будет молить о пощаде и ползать на коленях...
Флёр приподнимается, притягивает колени в груди. Ей и в голову не приходит жалеть свою товарку, у самой в жизни столько потрясений было, что ночи не хватит для того, чтобы вспомнить каждое.
Кто-то говорил, что всегда будет рядом, а потом делал так больно, что хотелось умереть. Кто-то умирал за то, чтобы она жила. Но большинство из тех, кто встречался на пути ведьмы, хотел одного - быстрее избавиться от нее, надеясь, что таким образом обеспечат себя безопасность.
Всех помнить - дело небес, а ей бы свое имя не забыть.
- Какая банальная у тебя мечта, белоручка, - говорит она, словно насмехаясь, хотя на самом деле даже улыбаться не хочется. - Мне казалось, что в планы таких, как ты, входит уничтожение вселенной, как минимум.
Рассвет пробивался в темницу с трудом, будто добрался до крошечного оконца в последнюю очередь.
Ведьмы не видели света.
Флёр лежала на прогнивших досках, обхватив себя руками, и, похоже, спала.
Минерва сидела, запрокинув голову, и просто улыбалась.
За ними пришли в полдень. Схватили за волосы и попробовали таким образом притащить к центральной площади. Глаза Минервы блеснули сталью только на мгновение, после чего вновь приняли обычное надменное выражение, а один из проводников мешком рухнул на пол с отсеченной рукой.
- Не касайтесь женщины, грязные отродья, - презрительно бросила она и, переступив через тело раненого, гордо направилась к выходу.
Больше никто не пробовал дотронуться хотя бы до края ее одежды на протяжении всего пути, полностью переключив свое недовольство на Флёр, которая была настолько удивлена, что и сопротивляться не стала.
Настоящая. Свободная. Своевольная. Женщина?
Она не знала, как это. С детства мать учила ее скрываться в тени, не выдавать слабости, а если заметили – бежать. Потому что женщина должна быть подобна скрытному зверю, который только и ждет того момента, когда можно будет выпустить когти, чтобы отомстить за все притеснения.
Так почему же сейчас так хочется пойти против устоявшихся правил?
- Властью данной мне, - неторопливо начал староста, - приговариваю ведьм к казни, - он немного помедлил, остановившись взглядом на спокойном лице Минервы. – Жгите костры.
Кто-то бросил в приготовленную кучу сухих бревен факел, отчего пламя разгорелось так жарко, что Флёр почувствовала его тепло спиной.
Умирать не хотелось. Бежать – еще больше.
Неужели и правда придется сегодня отдать душу в руки того, к кому так стремятся все ведьмы?
- Убью, - едва слышно шипит Минерва. Ее глаза горят, как у счастливого ребенка. – Еще немного и убью.
Флёр схватили за руки и поволокли к месту казни, ноги ее не слушались, позорно заплетаясь.
"Не хочу, - билось у нее в голове, отдаваясь частым пульсом по всему телу, - не сегодня".
Словно сквозь натянутый брезент она видела и слышала, как Минерва протягивает руки к своему отцу, делает шаг вперед, и говорит что-то жалобно, умоляюще. Зовет своего отца по имени, а сама неумолимо приближается, по мере того, как близко она подкрадывается, улыбка вновь возвращается на ее лицо.
Вырваться из рук мужчин оказалось не так уж и сложно, если вложить в рывок все свои силы, страх и отчаяние, накопившиеся за ночь. Бежать вперед, не оглядываясь даже через плечо, потому что позади все орут, как одержимые и отдают приказы поймать и убить.
Мама бы похвалила свою Флёр за это дикое, первобытное желание выжить любой ценой, но сама она об этом не думает.
Оставшаяся у костра Минерва громко рассмеялась прежде чем вложить в смертельное заклинание всю свою жизненную силу и направить его на того единственного, кто был этого достоин.
Достойный поступок для ведьмы.
Ей не о чем жалеть.
Незачем хранить свою жизнь, если можно умереть гордо. Так, как подобает настоящим женщинам.
И Флёр сама хочет остановиться, чтобы принять свою смерть точно так же, последовав примеру дочери старосты, но когда она уже оборачивается - ее сбивает с ног кол, пущенный вдогонку меткой рукой. Женщина кричит от острой боли в поврежденной спине, но встает, бежит дальше с такой скорость, которая казалась бы невозможной. Вот и лес рядом, а там ее никогда не найдут. Не находили же все то время, что она там провела.
Сзади слышен свист и Флёр второй раз падает на землю, уже без надежды, только с горьким смирением. В груди булькает и, кажется, ей видны собственные внутренности, но она в этом не уверена.
Кто-то подбегает, пинает ее ногой, чтобы понять - жива ли она после такого удара?
- Ненавижу, - выдыхает она свои последние слова вместе с остатками бесполезной жизни. - Ненавижу всех... вас...
И она не почувствует, как в живот ей вонзают все тот же кол, пронзая ее насквозь, ломая хрупкие кости, придавливая сердце в самый последний момент, как ругань сыплется на ее рыжую голову вместе с ударами тяжелыми сапогами по лицу, и без того изувеченному, как втаптывают ее в землю, делая единым целым с ней.
Глаза Флёр медленно стекленеют, отдавая по капле жизнь небесам, а душу - своему учителю.
Минерва, оставшаяся позади, тоже лежит на спине, раскинув руки в стороны, рядом со своим мертвым отцом, но никто не смеет подойти к ней хоть на шаг, чтобы закончить то, что она же сама и начала. Она прекрасно слышала предсмертный крик рыжей ведьмы, видела, как ее душа, незаметной тенью скользнула низко над землей, отдаляясь, но не жалеет о ее смерти.
Сегодня еще одна умерла свободно, не поддавшись напору ненавидящей толпы. Как женщина. Пусть Минерва даже не знает ее имени, но она достаточно узнала ее то время, что они провели в темнице.
И она сама умрет через несколько секунд, только посмотрит еще раз на искаженное ужасом лицо старика, чтобы удостовериться в его смерти, да окинет селян торжествующим взглядом. Не получили?
Да, им не место среди святых. Но теплое местечко в Преисподней обязательно найдется для таких женщин, как они. Для женщин-ведьм.
@темы: Работы, Мартовский фестиваль: Минерва
-
-
06.04.2013 в 22:57-
-
07.04.2013 в 00:12В целом, работа понравилась.
-
-
07.04.2013 в 00:27а селяне точили косы и вилы, готовясь к охоте на людей.
На людей? Хорошее начало и такой ляп.
Словно сквозь натянутый брезент
Как я понимаю, действие разворачивается в Средневековье?
Откуда там брезент?
Как сказал предыдущий анон - несогласования времени, ага.
Но зачем вы сделали из Флер жалкую, злобную истеричку, которую избивают все? Да, надо было для создание нужной ситуации и, возможно, противопоставления её Минерве. Слишком "жертва" получилась.
только с горьким смирением.
Сегодня еще одна умерла свободно, не поддавшись напору ненавидящей толпы.
Столько противоречий. Сначала говорите одно, потом другое.
О хорошем. Идея ведьм - хорошая основа. Но, увы, развить и использовать в полной мере, автор, вы её не смогли.
-
-
14.04.2013 в 02:30Флер лично мне понравилась: нравится упор на ее неуравновешенность и нездоровое психическое состояние. От Минервы не осталось ничего, увы - кроме того, что она "белоручка" (кстати, очень удачный ИМХО эпитет).
У вас скачет время и фокальный персонаж. Это очень, очень нехорошо. Хотели сделать от разных фокальных персонажей, раскрыв и Минерву, и Флер - поделили бы текст на куски. Тем более, что разворачиванию сюжета и композиции оно бы только помогло.
Неопределенный ворзаст героинь - как указанный в тексте (одновременно по отношению к Флер используется и "девочка", и "женщина"), так и психологический (Минерва называет себя женщиной, но ведет себя как подросток). Цитата как-то не особо отражена. Ну и плюс те нестыковки, которые отметили выше в комментах.
Непрописанность мира и полная необоснуйность в этом плане: такое чувство, что автору просто захотелось красиво описать "свободную" смерть Минервы и Флер. Извините, не понимаю совершенно, зачем эта АУ((
Не смотря на фейлы, общее впечатление не такое уж плохое, но... Но. Извините
Поцитатно.