Работа №4

[ft-festival]

Название: Побочный эффект
Автор: ***
Бета: ***
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен, гет
Жанр: драма, психология, ангст
Персонажи: Минерва, Эдо-Минерва, Роуг (лотерейный), Эдо-Роуг, Люси, Люси Эшли, Стинг, Генма, ОЖП
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Предупреждения: насилие
Статус: закончен
Дисклеймер: Хиро Машима
Содержание: Плата за силу всегда слишком высока, в независимости от того, жаждешь ты её с благой целью или собираешься использовать во вред. И у каждой силы есть свой побочный эффект.
От автора: Ключевые фразы:
1)Ведь подобно тому, как бывает иногда милосердие, которое наказывает, так бывает жестокость, которая щадит. (с) Аврелий Августин.
2) Снятую голову не награждают пощечинами. (с) Кароль Бунш

В этой худой женщине с рано поседевшими волосами почти не угадывается пышущая здоровьем волшебница, покинувшая город три года назад ради вступления в гильдию своей мечты. Дрожащими руками она собирает с пола ошметки разбитой вдребезги чашки и не замечает, как ещё больше ранит сама себя - на ней и без того столько ссадин, порезов, синяков и отеков, что парочка лишних уже не изменят общей картины. Над ней возвышается крепкий мужчина исполинского роста - некогда любимый муж, а теперь ненавистный мучитель.

- Снятую голову не награждают пощечинами, - не то кричит, не то рычит он. - Ты стала слабой, а таким в нашей гильдии не место.

Она вся съеживается от его тона, готовится к новому удару. Генма совершенно неожиданно улыбается, а после и вовсе начинает дико хохотать - так, что у женщины пересыхает в горле.

- Не бойся, я тебя больше не трону, - она облегченно выдыхает, хоть и не стоило бы верить его обещаниям. - Мне теперь и касаться тебя противно.

Маленькая Минерва сидит в соседней комнате, не смея пошевелиться - даже когда звуки скандала затихают, она продолжает плотно прижимать ладошки к ушам, опасаясь, что отец снова начнет "воспитывать" мать. Но ничего не происходит, и, выждав для верности с полчаса, Минерва входит в другую комнату - туда, откуда недавно вышел, на прощание грохнув дверью, отец. Мама продолжает возить руками по полу, не догадавшись даже взять в руки тряпку - Минерва впервые обнаруживает, что в словах отца имеется некий резон. Как есть, никчемная.

- Почему вы не слушаете папу? - Минерва, в отличие от отца, никогда не повышает голос. Но почему-то именно её тон ранит значительно сильнее. - Почему вы такая слабая и никчемная?

Мать не отвечает - смотрит на дочь проницательно и грустно, но осколки собирать не прекращает. Она не обижается на ребенка - она вообще ни на кого не обижается, давно разучилась. Если принимать всё слишком близко к сердцу, недолго и руки на себя наложить. Минерва разворачивается на каблуках домашних туфель и выбегает из гостиной - вслед за отцом, который раньше никогда не уходил из-за маминых ошибок. Она любит папу всем сердцем, но никогда не скажет об этом вслух - он сам запретил, посчитав однажды и это простой слабостью...

...Пышная розовощекая женщина в цветастом халате вытирает обветренные, перепачканные мукой руки о фартук. Любопытная Минерва, привлеченная в кухню запахами свежего хлеба, всё норовит заглянуть в печь - мама, устав увещевать любимую дочь об опасности обжечься, не выдерживает и несильно шлепает её по руке влажной кухонной тряпкой. Минерва надувается и готовиться заплакать, но тут в кухню входит отец, и ей больше не до того - она несется сломя голову навстречу папе.

- Ну что, завтра на ярмарку? - Генма подхватывает дочь на руки, и та радостно хохочет, обнимая необъятную папину шею. - Смотри только, маму слушайся, а то не будет веселья.

Минерва продолжает смеяться; она знает - папа никогда-никогда не нарушит данного обещания, поэтому ей можно немножко набедокурить. Генма пересаживает хохочущую от удовольствия дочку на плечи и сильно нагибается, чтобы поцеловать пышную, но всё же миниатюрную жену в подставленную щеку.

- Неужели тебя отпустили? - мама недоверчиво косится на папу, будто ожидает, что тот снова неожиданно сорвется и убежит в свою кузницу - маги не любят подолгу ждать готовности оружия.

- Конечно отпустили, - папа хитро подмигивает маме. - Правда, узнают об этом они только завтра, но надо же и отдыхать когда-нибудь.

Мать что-то недовольно бурчит себе под нос про то, что безответственность папы рано или поздно пустит его по миру, но не шлепает привычно отца по огромной ладони мокрой тряпкой, когда он тянется за свежими, ещё очень горячими пирожками. Он осторожно дует на небольшой кусочек теста со сладкой начинкой и только потом передает его Минерве - она целует папу в заросшую макушку и осторожно ест пирожок, роняя периодически мелкие крошки в густую шевелюру. Но он не злится - в конце концов, папа и нужен для того, чтобы любить своего ребенка...

...Минерва равнодушно смотрит на дешевый осиновый гроб, будто сколоченный из старых портовых ящиков, и сердечно благодарит собравшихся за принесенные соболезнования. Мать лежит в гробу такой, какой она всегда её помнила - худой, изможденной и совершенно седой. А ещё слабой - настолько, что даже теперь, когда эта женщина не дышит, Минерва стыдится того, что когда-то считала себя её дочерью. Теперь-то она знает: снятую голову не награждают пощечинами, но хорошее воспитание не позволяет ей проигнорировать похороны.

Ей всего одиннадцать, но уже сейчас никто бы не посмел упрекнуть дочку мастера одной из сильнейших гильдий Фиора в том, что она дурно воспитана. Минерва держится с достоинством и даже изображает вежливую скорбь, охотно отвечая на вопросы о том, почему мастер Генма не появился на похоронах своей жены, - дескать, нездоровится ему. Конечно, приходится немного лукавить - отец просто справедливо посчитал, что недостойную женщину можно закопать и без его участия. Минерва понимает его и нисколько не осуждает: если бы она могла, то тоже с большим удовольствием пропустила бы скучное мероприятие.

Но ей приходится маскировать зевки под тихие, интеллигентные всхлипы и сдерживаться, чтобы хорошенько не наподдать сочувствующим - тем, что театрально громко перешептываются за её спиной, мол Минерва от горя даже заплакать толком не может. Она, конечно, могла бы пойти у них на поводу и завыть в голос, но это грозит потерей имиджа, а больше всего на свете Минерва ценит именно свою репутацию - всё, как учил отец.

- Несгибаемая растет, - тихо и неодобрительно шепчет какая-то старушка на ухо женщине средних лет, пристроившейся в нескольких метрах от Минервы. - Мать родную не жалеет.

Она притворяется, что не заметила - ночью старуха, посмевшая говорить подобное в буквальном смысле за её спиной, не сосчитает костей и лишится всего, что имеет. Нет никакой нужды в том, чтобы применять грубую силу самой: всегда найдется кто-то, кто надает пощечин отрубленной голове твоего врага, стоит только намекнуть. Минерва не пачкает руки, не пачкает губы - делает вид, что поцеловала мать, хотя даже не притрагивается к её ледяному лбу. Простой деревянный ящик скрывается в глубокой яме...

...Дети отовсюду сбегаются к дому кузнеца - сегодня там веселый праздник. Единственной и любимой дочери Генмы только что исполнилось одиннадцать, и именинница встречает гостей на пороге дома - здесь всем найдется место: хоть и тесно в доме, да заботливая матушка всех рассадит так, что и не заметит скудной обстановки никто. А ещё с неделю назад выяснилось, что Минерва может колдовать - первая волшебница в семье, чем не повод закатить пирушку?! И пусть инструменты колдовские стоят дорого, но отцу ничего не жалко для единственной дочери.

- А летом я снова вернусь сюда, привезу тебе красивых платьев, мам, - именинница сидит во главе стола, за обе щеки уплетает вкуснющий вишневый пирог и вовсю мечтает о том, как вернется в родную деревню прославленной волшебницей. Гости сидят, развесив уши - хоть Минерва ещё совсем не умеет колдовать, дети уже считают её лучшим магом Эдораса. - А тебе, пап, трубку красивую куплю, а то старая скоро рассыпется.

Генма смеется и гладит дочь по голове - авантюристка растет, вся в него. Но добрая девочка, милосердная и щедрая - это в ней от матери. Хорошо ещё, что жена не знает: вчера король объявил все гильдии вне закона. Но Минерва так плакала, так просилась в город, что отец не смог отказать - в конце концов, он и сам не планировал заканчивать мастерить волшебные диковинки, пусть и грозило это теперь тюрьмой. С ней всё будет хорошо - в той гильдии, что согласилась принять одаренного ребенка, за своих стоят горой.

- Ну-ну, полно тебе фантазировать, - мать нисколько не постарела, только ещё чуточку поправилась - так обычно выглядят знатные дамы при дворе короля, но никак не простые деревенские женщины. Все вокруг считают: Минерва вся в неё - красавица растет. - Привезешь мне хоть цветочек, спасибо скажу.

Минерва возмущается: мол, какой ещё цветочек? И букет большой привезет, и платье привезет, и вообще их с отцом в большой город заберет. Генма знает, что дочери придется разочароваться ещё не раз, но сегодня не хочет портить ей праздник, поэтому подмигивает жене, чтоб ребенка раньше времени не расстраивала.

Праздник заканчивается почти в десять - глухой ночью по меркам их деревни, но дети никак не соглашаются идти по домам. История о том, как их ровесница вот-вот вступит в самую настоящую гильдию, дает и им надежду на то, что и в них теплится способность к магии...

...- Л-леди, - заикаясь произносит Роуг, инстинктивно пытаясь отступить хоть на шаг. Острая сабля щекочет горло холодом. Минерва делает резкий рывок, но цепляет только шарф - горло остается нетронутым. Он облегченно выдыхает.

- Вы были бы уже мертвы, коль я бы была серьезна, - спокойно констатирует Минерва, рассматривая свои ногти: темно-вишневый лак на мизинце немного поцарапан, и это смущает её чуть больше, чем его страх. - Напомните мне, пожалуйста: для чего вы с нами?

- Стать сильнее, - он судорожно сглатывает, когда Минерва ободряюще улыбается - продолжай, мол. - Таким же сильным, как Гажил.

- Увы, неверно, - Минерва делает неуловимое движение рукой, и тяжелая рукоять сабли впечатывается в его солнечное сплетение. Роуг складывается пополам, прикусывает губу, но не издает ни звука. - Вы пришли, чтобы стать сильнее Гажила. Намного сильнее.

- Да, - выдавливает из себя он, пытаясь выпрямиться. Боль не хочет отступать, но так он рискует получить ещё больше: Минерва ненавидит тех, кто даже с собственными ощущениями совладать не может. - Я пришел, чтобы стать сильнее Гажила.

- Славно, - она неожиданно снова улыбается и демонстративно возвращает саблю в ножны. - Коль не станете сильнее, можете не рассчитывать зваться боле одним из лучших.

Минерва резко разворачивается на невысоких каблуках и растворяется в воздухе - чтобы не прощаться с теми, кто ей чем-то досадил, она всегда использует этот трюк. Этикет ведь предполагает, что уходить, не пожелав доброго дня, страшный промах - но с её магией она всегда может оставить провинившегося наедине с собой, формально не нарушая заведенных порядков. Минерва вообще свято блюдет писанные правила, начисто игнорируя неписанные - так её научил отец, давно уже, впрочем, пренебрегающий даже буквой закона.

- Роугу больно? - плачущий Фрош, не рискнувший вмешиваться тогда - он уже знает, что в таком случае станет только хуже - срывается с места сразу же, как только развеивается последняя искра её магии. - Почему Роуг не уйдет отсюда, раз его здесь не любят?

- Ничего страшного, - Роуг находит в себе силы не только выпрямиться, но и улыбнуться. - Леди права - я должен стать сильнее, если хочу однажды его превзойти.

Минерва слушает их диалог, стоя за дверью - она слишком хорошо воспитана для того, чтобы приникать ухом к замочной скважине, но господь наградил её прекрасным слухом, так что подобных ухищрений не требуется. Ей вполне достаточно покорности драгонслеера, а с котом она разберется позже, если вообще потребуется - как только Роуг преодолеет свои слабости, быть может, не придется даже намекать...

...Впервые Минерва возвращается в родную деревню в канун своего пятнадцатого дня рождения. Она прячет красивое, длинное платье, выдающее в ней горожанку, под просторным, чуть истрепанным по канту плащом из грубой холщовой ткани. Молодые и старые не рискуют выглянуть из домов, а только осторожно приоткрывают тяжелые деревянные створки, чтобы глянуть одним глазком на пришельцев. Сразу за Минервой следует невысокий, гибкий юноша. Лицо он прячет под шарфом, так что любопытные деревенские жители не могут признать парня.

- Это было опрометчивое решение, - Роуг продолжает осторожничать, хоть до её дома уже рукой подать - Минерва указывает на крепкую деревянную избушку, притаившуюся в самом сердце поселения. - Солдаты Его Величества обосновались в десяти километрах отсюда. Кто-то наверняка сообщит им о пришельцах.

- Да перестань ты хоть на минуту! - раздраженно-весело говорит Минерва, хватая его за руку. Роуг инстинктивно сжимает ладонь крепче - будто она действительно способна защитить подругу от атаки королевской армии. - Посмотри, как тут красиво! Ничего не изменилось почти.

- Откуда мне знать, что тут изменилось? - резонно спрашивает Роуг, никогда раньше не бывавший в этих краях. - Но да, красиво и тихо. Даже слишком тихо.

- Пришли, - констатирует Минерва, вовремя обрывая новый виток сомнений и сожалений - Роуг никогда не умел просто наслаждаться жизнью, везде подозревая скрытую угрозу. - Ты только повежливее, ладно?

Но вежливость им не требуется - Минерва не успевает коснуться сбитыми, только-только начавшими подживать костяшками тяжелой, обшитой железными листами, двери. Она только отмечает, что раньше металла не было, как дверь приветливо распахивается. Генма - такой же огромный, как четыре года назад, но абсолютно седой, - закрывает собой весь дверной проем. Минерва знает: отцу стоит многих усилий не разрыдаться сейчас, глядя на неожиданно вернувшуюся дочь. За его спиной маячит мать - от неё не осталось и половины.

- Простите, что так долго, - Минерва виновато разводит руки и в следующую секунду чуть не задыхается от крепких объятий отца. Из-за его плеча она улыбается матери, демонстрируя сколотый передний зуб - результат недавней стычки с одним из королевских охотников. - Мы войдем?

Отец торопливо и неуклюже отходит в сторону, позволяя пройти дочери и её спутнику. Он потрясен настолько, что даже вопросов не задает. Мать от потрясения оседает на пол, и Минерва спешит к ней, чтобы удержать и обнять поскорее. Роуг что-то тихо говорит Генме, обратившему наконец внимание на парня, которого привела дочь, и тот согласно кивает, запирая поскорее тяжелую дверь, обшитую железом. Но Минерва не слышит и не видит этого - предательски кривящиеся от желания разрыдаться в голос губы и туман перед глазами сильно мешают ей.

- Прости, что не сдержала обещания, - Минерва торопливо роется в кармане плаща, продолжая правой рукой придерживать мать, и извлекает на свет легкий браслет из дутого золота. - Платья в деревне носить опасно - они обязательно заинтересуются вами, если увидят.

Мама знает, кто такие эти "они", и это знание неожиданно отрезвляет её - сбитую с толку, ослепленную слезами, почти потерявшуюся от потрясения и неожиданного счастья. Генма так и не скажет дочери в этот раз, что они уже с год считают её мертвой - с тех самых пор, как передали последнюю зашифрованную записку...

...Самодовольная девка из Фейри Тейл тянется за ключами с такой непоколебимой уверенностью в себе, что Минерву это даже не раздражает, а злит неимоверно - до дрожи в ногах. Ей совсем не холодно, хоть вода в шаре давным-давно остыла: проклятая малявка, управляющая ветром, постаралась. Заклинательница духов что-то бормочет про долг, верность и дружбу, но Минерва практически не слушает, продолжая наблюдать за её руками - главное, подгадать удачный момент. Болтливые противники редко живут дольше десяти секунд, но сегодня у Минервы другие планы.

Золотые ключи намного теплее воды в сфере, и именно этот факт в какой-то степени решает судьбу самовлюбленной соперницы: Минерва выбирает безотказную тактику - немножко подогреть воду. Но только не так, чтобы девка сварилась заживо - хоть Генма найдет способ объяснить это происшествие, на репутации гильдии оно может сказаться не лучшим образом. Она легко, играючи, создает нужную температуру - ту, которая не причинит большого вреда, но отзовется резкой, самой отвратительной из всех болью в каждой клеточке тела.

- Как? - отплевываясь и задыхаясь, наивная самодовольная девка прямо-таки подставляется под удары, не желая покидать сферу. Самоубийца, одним словом. - Что это за магия такая?

Минерва не отвечает - какой толк в том, чтобы разговаривать с дураками? Кулак в очередной раз впечатывается в мягкий, расслабленный из-за растерянности своей обладательницы живот. Минерва знает: девка не будет отбиваться, она банально не умеет. Возможно, именно поэтому Минерва продолжает наносить удары, не стремясь больше вытолкнуть ту из сферы. Более того, когда заклинательница-неудачница едва не вылетает оттуда из-за слишком сильного удара ногой, Минерва "страхует" её новым выпадом, возвращая в центр шара.

Время истекает - Минерва прекрасно знает, что подарила ненавистной гильдии второе место. Но непоколебимая уверенность в том, что таким слабакам никогда не превзойти сильнейшую гильдию Фиора, только больше пьянит от этого знания - в конце концов, ревущие люди на трибунах вполне довольны таким исходом. И каждый крик будто прославляет её великодушие, а каждый новый удар и рывок выбивает гордость некогда знаменитой Фейри Тейл. Безвольная заклинательница почти не дышит, когда Минерва неожиданно прекращает. Главное - это совсем не выглядит так, будто ей стало страшно. Все вокруг понимают: ей просто наскучила забава.

- Зачем вы подарили ей второе место? - не выдержав, спрашивает Стинг. Минерва поворачивается резко, и её мокрые волосы несильно хлещут его по лицу. Стинг знает: она специально - но и в мыслях не держит сказать подобное вслух.

- Запомните, друг мой, - в этом её "друг" столько яда, что Стинг неосознанно ежится. - Иногда нужно проявлять великодушие, чтобы вас боялись ещё больше. Ведь подобно тому, как бывает иногда милосердие, которое наказывает, так бывает жестокость, которая щадит.

Она выхватывает махровое полотенце из рук одного из подхалимов отца и, чуть покачивая бедрами, направляется в сторону душевых кабинок. Зеваки, невесть как пробравшиеся к трибуне Саблезубых, продолжают реветь в голос. Минерва улыбается им открыто и даже ласково, демонстрируя идеально ровные, белые зубы. Каждый, кто чтит её гильдию, имеет полное право на её вежливую нежность и благодарность. Минерва знает: они легко простят ей жестокость только лишь за возможность почувствовать себя крохотной частью её большой победы...

...Девицу, пришедшую с новостями из Фейри Тейл, зовут Люси Эшли. Минерва запомнила это имя сразу же - почему-то на поле боя память становится цепкой невероятно. Люси залихватски опрокидывает в себя третью по счету кружку пива и уже давно делится не фронтовыми известиями, а какими-то очередными байками - беспокойные "феи" снова устроили погром вместо того, чтобы выполнить простенькое задание по отлову взбесившегося кабана. Теперь солдаты Его Величества наверняка ищут их с утроенной силой.

Люси нравится Минерве, несмотря даже на то, что подчас она ведет себя почти как парень: вызывающе смеется, лезет в драку, чуть повод появится. И потом, кроме Фейри Тейл у них не осталось союзников в этой войне, поэтому волей-неволей они как-то быстренько и незаметно притерлись друг к другу до такой степени, что стали почти родственниками, а родных, как известно, не выбирают. В руках Минерва сжимает мятый листок желтоватой бумаги, всеми силами стараясь не упустить деталей рассказа Люси и сделать вид, что совершенно не слышит Роуга.

- Ты вообще собираешься отправлять это письмо? - в десятый раз спрашивает он, прекрасно понимая: Минерва изображает из себя глухую, чтобы в очередной раз отложить разговор на потом. Но Роуг слишком хорошо знает: с их работой никакого "потом" может не статься. - Хватит меня игнорировать.

- Собираюсь, - Минерва изображает из себя великого мученика и подыскивает достаточно весомую причину, по которой письмо отправить прямо сейчас - с Эшли, гильдия которой находится всего в пятидесяти километрах от деревни - ну никак не получится. - Вот смирится папа с мыслью о том, что у меня появился парень, и сразу отправлю. И вообще, не следовало ему этого сообщать...

- Следовало подождать, пока мы состаримся и умрем, а этот факт указать в завещании?! - ехидно спрашивает Роуг, прекрасно понимая, что для Минервы это действительно было бы идеальным вариантом. - Нет уж, боюсь, наши внуки не оценили бы юмора.

- Какие внуки, ты что несешь? - Минерва стремительно краснеет и ищет взглядом поддержки у Стинга, сидящего всего через скамью от них. Тот же, несмотря на идеальный слух, играет в любимую игру Минервы - изображает из себя глухонемого. Сговорились заранее, как пить дать. - Ладно, отправлю письмо с Люси. Только если с ней что-то случится по дороге...

- Ничего с ней не случится, - уверенно заявляет Роуг. - Ты же видела, как она махается. Половине наших такому никогда не научиться. И этот парнишка, который на улице ждет постоянно - он так гоняет, что солдаты их даже заметить не успеют.

Разбитая на всех фронтах, Минерва тяжело поднимается с выщербленной деревянной скамьи и пытается пробиться к Люси - та уже начала прощаться со всеми и как раз собирает письма и записки от магов, живущих неподалеку от нынешнего местоположения Фейри Тейл. Хоть Эшли и груба - порой чрезмерно - она с удовольствием помогает каждому: видимо, сама превосходно знает ценность даже такого общения с родными. Минерва протягивает ей измятую записку с одним-единственным "Мы просим разрешения на помолвку", - и Люси запихивает листочек в карман, на прощание подмигивая знакомой...

...Она побеждена. Так нелепо, неправильно, нечестно. Минерва до последнего верила в то, что они справятся - даже тогда, когда Роуг неожиданно не смог совладать с противником, верила. Она просчиталась: поставила не на ту лошадь, хоть и думала всегда, что Стинг куда сильнее своего товарища. Оказалось - оба тряпки, но теперь даже это не имеет значения. Помня только о том, что последний шанс сохранить лицо - проявить великодушие, Минерва делает неуловимое движение пальцами и ошалелый Лектор материализуется неподалеку от места их абсолютного краха.

Затравленно озираясь по сторонам, Роуг пробирается к ней - не то плюнуть в лицо, не то выразить пристыженное сожаление. Сейчас Минерва готова порвать его на части в любом случае. Но Роуг не делает ничего из того, что сделал бы любой истинный член гильдии Саблезубых. Он просто протягивает ей руку - не жалостливо, но и не отстранено. С таким видом, будто понимает, что происходит с ней сейчас. Но Минерва давно никому не верит и отталкивает обшарпанную, окровавленную ладонь - так повелось, что друзей она не завела, хоть и утверждала ещё вчера обратное.

- Леди, не стоит пытаться, - край сабли упирается ему в подбородок быстрее, чем Роуг успевает договорить. - Простите.

Минерва стоит на ногах недостаточно прочно: её пошатывает от злости и слабости. Соблазн перерубить ему горло слишком велик, но огромным усилием воли она заставляет себя спрятать оружие. Грязная горжетка, сбившаяся от крови и дорожной пыли, давит ей на плечи. Минерва молча срывает её и бросает Роугу под ноги, демонстрируя не то презрение, не то отчаяние. Она оборачивается, когда проходит не больше ста метров - даже этот променад занимает в таком состоянии около пяти минут. Роуг всё так же смотрит на грязную, окровавленную горжетку, не смея поднять глаз.

Не обращая внимания на ликование толпы, Минерва добирается до своего просторного номера и впервые в жизни падает на кровать, не снимая одежды и даже обуви. Она почему-то безумно хочет спать, но сознание всеми силами сопротивляется этому состоянию. Сейчас Минерве кажется, будто именно её яркие, насыщенные сновидения, где что-то постороннее, чуждое, но обладающее её лицом и голосом проживает другую жизнь, виноваты во всем произошедшем. И она ненавидит их пуще прежнего - так, что кусает разбитые в кровь губы и невольно кривится от подступающих слез.

Угасающее от усталости и жалости к себе сознание уже не может сражаться с картинками другого мира. Там Минерва - самая обычная девушка, неспособная без инструментов использовать даже самое простенькое волшебство. Там её окружают всё те же ненавистные лица, но она совсем не ненавидит их - ни отца с матерью, ни даже мужа, в лицо которого она настоящая не сможет теперь смотреть без отвращения. Эти лица постоянно улыбаются, говорят глупости и безгранично любят её - не оттого, что боятся или уважают, а просто так.

Там Минерва не красит ногти и не подводит глаза, не обращается к каждому отстранено-вежливо на "вы" и никого по-настоящему даже не презирает. Там она слабая, жалкая, слишком чувствительная и, быть может, даже добрая - по-своему конечно, но точно не злая. Минерва ненавидит себя тамошнюю так сильно, что предпочитает никогда не вспоминать своих снов днем. Но теперь, когда она постепенно забывается, комкая испачканную кровью простынь, Минерва шепчет одно-единственное "пожалуйста", надеясь, что именно та жизнь вдруг окажется настоящей. Пусть и на несколько часов беспокойного сна.

...Минерва просыпается от кошмара, преследующего её с того самого момента, как она впервые коснулась магического инструмента. Хоть магии давным-давно нет в Эдорасе, Минерва до сих пор видит его почти каждый день. Там маленькая девочка, выросшая в жестокую, властную женщину, кирпич за кирпичом разбирает свои воздушные замки и шепчет в забытье одно-единственное "пожалуйста". Там осталось волшебство, не сделавшее женщину с её лицом счастливой. Там родные люди намного моложе, вот только чужие они для неё совсем.

Мастер как-то говорил, что её сны - всего лишь побочный эффект сильной магии, который обязательно пройдет со временем. Минерва давно уже знает: за кошмарами прячется что-то ещё. Но совсем не хочет понимать, что именно. Она ищет поддержки и спасения от дурных снов у мужа, пытается обхватить его дрожащей рукой, и Роуг, не просыпаясь, обнимает жену.

Война закончилась больше семи лет назад. В соседней комнате что-то воинственно бормочет их пятилетний сын, сражающийся во сне с мифическими драконами.