Название: без названия
Автор: ***
Бета: нет
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр: драма
Персонажи: Мира, Люси
Рейтинг: G
Размер: драббл
Предупреждения: ООС, маленькое AU относительно канона
Статус: закончен
Дисклеймер: Хиро Машима
Содержание: Разговор о родителях.
От автора: просто драббл.
читать дальшеИзящные пальчики медленно перебирают крупные бусины лимонного жемчуга. Старое ожерелье – вот и вся память о матери. Образ усталой, вечно недовольной и сварливой женщины давно смазался и выцвел в солнечных воспоминаниях Мираджейн. Могла бы – и вовсе забыла ту, что звалась когда-то Изабеллой Штраус. Могла бы – и вовсе не знала! Но нить бус змейкой обвивает запястье, а у отражения в стекле такие знакомые и ненавистные синие глаза, холодные и бесчувственные. У братика или сестрички не такие были, нет: они не помнили попросту. Они росли под иным небом, в городе с цветочным названием. В их памяти не было места родному Югу, домику с соломенной крышей, полутёмной кухне и сухим, исхудавшим рукам, с силой рвущим белые кудри в наказанье за порванное ожерелье…
Густеют сумерки за окном, липкие и грязные. И Мира почти со звериной тоской думает, что пройдёт ещё немало дней межсезонья, прежде чем она вновь будет гулять босиком по крышам.
Февральские дни – время серого межсезонья, когда слишком мало работы и слишком много мокрого снега. Время, когда меньше всего хочется оставаться в плену своего одиночества, наедине с проклятой памятью.
Видимо, это чувствовала и юная Заклинательница Духов, что так нежданно-негаданно постучалась в дом Штраусов.
Несмотря на вечные приветливую улыбку и радушное приветствие, Мираджейн не любит гостей. И если бы Лисанна не убежала куда-то ещё утром, прихватив с собой тёплую одежду и корзинку с едой, Мира бы сейчас нашла повод тихонько выскользнуть в мир мокрого снега. А приходилось блюсти никому не нужные законы гостеприимства и поить Хартфилию сладким чаем с пирожными.
Они никогда не были особо близки: слишком в разных мирах обитали. Люси – дитя солнца и удачи, Вселенная крутиться только вокруг ней, и весь мир этой лёгкой и воздушной девушки излишне прост и беззаботен. Мираджейн же – падчерица ночных тварей из страшных историй, летавица, обманщица. Пандора без ларца. Слишком уже они разные, что бы быть подругами.
Но, кажется, Мира знает, что на самом деле мучает юную волшебницу. И это совсем не хандра межсезонья.
- Я знаю, не так давно умер твой отец, - она начинает медленно, стараясь, чтобы в голосе не мелькнуло ни одного лишнего чувства. И что вы с ним были не в лучших отношениях…
Она пытается улыбаться как всегда, мило и непринуждённо, но губы будто онемели, не желают слушаться.
- Знаешь, Люси, моя мать была ужасным человеком. У неё была резная шкатулка, такая красивая, из красного дерева, обитая бархатом изнутри. Каждый раз, когда в доме появлялись деньги, в этой шкатулочке появлялись новые крашения. Кольца с топазами, браслеты из серебра. Сапфировые серёжки, сапфировые подвески. Сапфиры вообще были её любимыми камнями. Бусы. Знаешь, Люси, сколько было бус в этой шкатулке! Не меньше дюжины!
Хартфилия молчит, только кивает, и Мираджейн видит в стекле, как дрожат поникшие плечи, как катятся по щекам солёные и тяжёлые слёзы. Мира не оборачивается, не утешает: не умеет попросту. И сегодня, за полгода до весны, единственное, что она может предложить разбитой и подавленной Заклинательнице, - чашку рома и свою историю. Ведь, она тоже похоронила своих родителей.
- Однажды я не выдержала. Мне было шесть, Люси. Шесть лет или, как у нас говорили, февралей. У нас так считали, по этому самому холодному и суровому месяцу южных краёв. А Лисанне тогда шёл только четвёртый, и она в тот день перестала плакать. Знаешь, мы не ели почти четыре дня, и Лис все это время скулила и хныкала, я заперла её в детской, потому что если бы мать услышала. На четвёртый день она затихла. Я пыталась её растолкать, щипала, била по щекам. Она не плакала, Люси, и мне стало страшно. Я вбежала в кухню, я стала что-то говорить женщине, что дала мне жизнь, а Изабелла… Изабелла вертела в руках своё новое приобретение. Лимонный жемчуг, Люси, - это самый редкий жемчуг Южного Моря. Он стоит так дорого, что за одну жемчужину можно было купить курицу или маленького гуся. А на шее у матери было столько этих бусин, светящихся, сияющих! Мать улыбалась, вертела их в пальцах, смеялась как сумасшедшая. Нет, она была сумасшедшей, безумной, помешанной, а так, в детской, умирала от голода моя маленькая сестрёнка!
В повисшей тишине было слышно, как течёт из крана вода. Медленно и звонко разбиваются тяжёлые капли о жестяную раковину.
- Я тогда много чего натворила… Скажу лишь одно: я спасла тогда своих сестрёнку и братика от голодной смерти, а ненавистный мне ларец утопила в колодце! И я не жалею, как и том, что ненависть до сих пор живёт во мне. Я не буду спрашивать тебя, Люси, примириться ли ты с отцом в его смерти или продолжить прятаться за стеной равнодушия. Решать тебе, и только.
Хартфилия кивает, поднимаясь из-за стола и благодаря за чай. А Мира лишь пожимает плечами.
Ведь для усталой и потерявшейся Заклинательницы она сделала всё, что могла.
Автор: ***
Бета: нет
Фендом: Fairy Tail.
Тип: джен
Жанр: драма
Персонажи: Мира, Люси
Рейтинг: G
Размер: драббл
Предупреждения: ООС, маленькое AU относительно канона
Статус: закончен
Дисклеймер: Хиро Машима
Содержание: Разговор о родителях.
От автора: просто драббл.
читать дальшеИзящные пальчики медленно перебирают крупные бусины лимонного жемчуга. Старое ожерелье – вот и вся память о матери. Образ усталой, вечно недовольной и сварливой женщины давно смазался и выцвел в солнечных воспоминаниях Мираджейн. Могла бы – и вовсе забыла ту, что звалась когда-то Изабеллой Штраус. Могла бы – и вовсе не знала! Но нить бус змейкой обвивает запястье, а у отражения в стекле такие знакомые и ненавистные синие глаза, холодные и бесчувственные. У братика или сестрички не такие были, нет: они не помнили попросту. Они росли под иным небом, в городе с цветочным названием. В их памяти не было места родному Югу, домику с соломенной крышей, полутёмной кухне и сухим, исхудавшим рукам, с силой рвущим белые кудри в наказанье за порванное ожерелье…
Густеют сумерки за окном, липкие и грязные. И Мира почти со звериной тоской думает, что пройдёт ещё немало дней межсезонья, прежде чем она вновь будет гулять босиком по крышам.
Февральские дни – время серого межсезонья, когда слишком мало работы и слишком много мокрого снега. Время, когда меньше всего хочется оставаться в плену своего одиночества, наедине с проклятой памятью.
Видимо, это чувствовала и юная Заклинательница Духов, что так нежданно-негаданно постучалась в дом Штраусов.
Несмотря на вечные приветливую улыбку и радушное приветствие, Мираджейн не любит гостей. И если бы Лисанна не убежала куда-то ещё утром, прихватив с собой тёплую одежду и корзинку с едой, Мира бы сейчас нашла повод тихонько выскользнуть в мир мокрого снега. А приходилось блюсти никому не нужные законы гостеприимства и поить Хартфилию сладким чаем с пирожными.
Они никогда не были особо близки: слишком в разных мирах обитали. Люси – дитя солнца и удачи, Вселенная крутиться только вокруг ней, и весь мир этой лёгкой и воздушной девушки излишне прост и беззаботен. Мираджейн же – падчерица ночных тварей из страшных историй, летавица, обманщица. Пандора без ларца. Слишком уже они разные, что бы быть подругами.
Но, кажется, Мира знает, что на самом деле мучает юную волшебницу. И это совсем не хандра межсезонья.
- Я знаю, не так давно умер твой отец, - она начинает медленно, стараясь, чтобы в голосе не мелькнуло ни одного лишнего чувства. И что вы с ним были не в лучших отношениях…
Она пытается улыбаться как всегда, мило и непринуждённо, но губы будто онемели, не желают слушаться.
- Знаешь, Люси, моя мать была ужасным человеком. У неё была резная шкатулка, такая красивая, из красного дерева, обитая бархатом изнутри. Каждый раз, когда в доме появлялись деньги, в этой шкатулочке появлялись новые крашения. Кольца с топазами, браслеты из серебра. Сапфировые серёжки, сапфировые подвески. Сапфиры вообще были её любимыми камнями. Бусы. Знаешь, Люси, сколько было бус в этой шкатулке! Не меньше дюжины!
Хартфилия молчит, только кивает, и Мираджейн видит в стекле, как дрожат поникшие плечи, как катятся по щекам солёные и тяжёлые слёзы. Мира не оборачивается, не утешает: не умеет попросту. И сегодня, за полгода до весны, единственное, что она может предложить разбитой и подавленной Заклинательнице, - чашку рома и свою историю. Ведь, она тоже похоронила своих родителей.
- Однажды я не выдержала. Мне было шесть, Люси. Шесть лет или, как у нас говорили, февралей. У нас так считали, по этому самому холодному и суровому месяцу южных краёв. А Лисанне тогда шёл только четвёртый, и она в тот день перестала плакать. Знаешь, мы не ели почти четыре дня, и Лис все это время скулила и хныкала, я заперла её в детской, потому что если бы мать услышала. На четвёртый день она затихла. Я пыталась её растолкать, щипала, била по щекам. Она не плакала, Люси, и мне стало страшно. Я вбежала в кухню, я стала что-то говорить женщине, что дала мне жизнь, а Изабелла… Изабелла вертела в руках своё новое приобретение. Лимонный жемчуг, Люси, - это самый редкий жемчуг Южного Моря. Он стоит так дорого, что за одну жемчужину можно было купить курицу или маленького гуся. А на шее у матери было столько этих бусин, светящихся, сияющих! Мать улыбалась, вертела их в пальцах, смеялась как сумасшедшая. Нет, она была сумасшедшей, безумной, помешанной, а так, в детской, умирала от голода моя маленькая сестрёнка!
В повисшей тишине было слышно, как течёт из крана вода. Медленно и звонко разбиваются тяжёлые капли о жестяную раковину.
- Я тогда много чего натворила… Скажу лишь одно: я спасла тогда своих сестрёнку и братика от голодной смерти, а ненавистный мне ларец утопила в колодце! И я не жалею, как и том, что ненависть до сих пор живёт во мне. Я не буду спрашивать тебя, Люси, примириться ли ты с отцом в его смерти или продолжить прятаться за стеной равнодушия. Решать тебе, и только.
Хартфилия кивает, поднимаясь из-за стола и благодаря за чай. А Мира лишь пожимает плечами.
Ведь для усталой и потерявшейся Заклинательницы она сделала всё, что могла.
-
-
06.06.2013 в 20:15